"Владимир Горбачев. Темные пространства " - читать интересную книгу автора

- В Крым. Какая-то беда в "Доме Гармонии".
- Что-то серьезное?
- Кажется, да.
- Странно. Никогда бы не подумала, что с ними может что-то случиться.
Есть жертвы?
- Пока неизвестно. Пока массовое психическое расстройство. В таких
случаях всегда бывают жертвы, ты же знаешь.
- Господи, кому они могли помешать? Надолго, не знаешь?
Я развел руками. Этот жест имел и другой смысл, и она шагнула вперед,
уткнувшись лбом мне в подбородок. Чем бы она ни мыла волосы, они всегда
пахли одинаково, и этот запах я предпочитал всем на свете.
- Жаль. Хотя мне тоже завтра улетать.
- Ты мне не говорила.
- Не хотела огорчать - а видишь, как получилось. Все равно ты
срываешься первый.
- А куда?
- Куда-то в Восточную Сибирь, точно не знаю. Митяшев сказал только, что
наблюдаются аномалии в поведении животных, организуется экспедиция и нужен
специалист.
- Вот, и у зверей свои аномалии.
- Но у них, как правило, без жертв.
Дождь все еще лил, и я поднял воротник куртки; впрочем, ангар был
совсем рядом. Между кирпичами дорожки пробивалась нежная молодая трава:
осень стояла необычно теплая. Забравшись в кабину и выведя флайер на
площадку, я вспомнил, что не спросил Янину, когда она собирается вернуться
из экспедиции. Сквозь прозрачный фонарь я видел ее, стоящую под навесом
крыльца. Кричать отсюда, тем более возвращаться, значило излишне суетиться,
а мы оба не любили суеты. Я помахал ей рукой и включил двигатель. Рукоятку
управления заедало, я давно собирался ее починить, но все никак не мог
выбрать время. Флайер разворачивался, все еще стоя на земле, боковым зрением
я уловил ответный жест Янины, потом земдя ушла вниз.
Выбирая лучший полетный режим, мой "головастик" поднялся над облаками.
Сразу посветлело; слева по курсу небо плавно меняло оттенки красного, нежный
отсвет лег на панель, на раскрытый блокнот. Начинавшемуся расследованию я
после секундного колебания присвоил название "Китеж: зарево и крики",
предпочтя его однозначным определениям типа "безумие" или "катастрофа".
Записав и слегка обработав сообщенное Риманом (обработка состояла в основном
в постановке вопросов), я вызвал Управление и попросил дежурного перегнать
заготовленную для меня видеоинформацию.
Некоторое время экран оставался темным, затем осветился, и я увидел
лицо женщины. Она сидела слишком близко к визору, словно вглядываясь в глубь
экрана, отчего ее черты искажались.
- Спите вы там что-ли? - Она говорила сердито, но негромко, словно
боясь кого-то разбудить. - Или у вас то же самое? Надежда, Борис! Ладно, я
все равно скажу. Вдруг у вас этого нет, но будет, и тогда пригодится. Лучше
бы, конечно, только у нас - Господи, пусть это случится только у нас! - но
ведь как узнаешь, правда? Я что звоню-то: Надя, мы погибаем. Я не знаю, что
это, - может, пришельцы, а может, конец света настал, суд страшный. Я не
брежу - Надь, ты же меня знаешь, - я не знаю, как я еще с ума не сошла, но
не сошла пока. Вот послушай.