"Наталья Горбачева. Любовь как любовь; Лобовы; Родовое гнездо " - читать интересную книгу автора

голове теорему, как доказать, что был прав, отдавая все семейные сбережения
"под огромный процент", хотя супруга отговаривала. Мудрая все-таки Татьяна
женщина...
Тридцатилетняя Лариса только что узнала, что находится на третьем
месяце. Врач спросил, будет ли она "в такие трудные времена" рожать. Лариса
сразу же представила лицо матери. Та ответила бы однозначно: "Времена всегда
трудные. А детей Бог посылает - на радость". Лариса и сказала, что рожать
будет. А теперь сердце в пятки ушло -∙ как будто ее на месте преступления
поймали... Мужа-то еще нет. Герман обещал съездить к ее родителям. Да, она
должна сегодня же съездить в Бережки вместе с ним. Сразу все и выяснится.
Родители благословят, они и распишутся.
В своем офисе Герман с самого утра собирал вещи. Собственно, основную
часть он уже отнес домой, остались всякие вещички - сувениры, ручки,
календарики, пепельница. За сборами наблюдал коллега. Он завидовал.
- Уезжаешь все-таки... Молодец.
- Временно меняю место жительства, - без энтузиазма согласился Герман.
- Хитрый ты, Конев. Успел до дефолта денежки за бугор перевести, да?
- Это коммерческая тайна, друг.
- Успел... - подтвердил свои подозрения коллега. - Откуда же ты узнал?
Стало быть, есть связи. Поделишься на прощанье?
- Связи тут ни при чем. Голый расчет аналитического ума. Голова не для
того, чтобы шляпу носить. В ближайшие десять лет на родине ловить нечего.
- Значит, больше не вернешься.
- Поглядим... Жизнь покажет, - закончив сборы, сел за свой пустой стол
Герман Конев.
Именно в эту минуту в кабинет вошла Лариса. Герман смутился, сразу не
нашелся, что ответить на ее: "Мне нужно с тобой поговорить. Очень". Коллега
благоразумно удалился. Она подошла к Герману, ожидая, что он обнимет, скажет
ласковое слово. Но Конев отстранился и стал говорить о том, чего она никак
не ожидала, она даже не сразу поняла, о чем речь...
- Лара, мне придется уехать, меня пригласили работать в Европу.
Подожди, не перебивай! Выслушай. Мне придется поехать одному, я не смогу
тебя взять. Такой шанс выпадает раз в жизни, я не могу его упустить. Ты
должна понять...
- Понимаю, - ответила она, хотя понимала в эту секунду лишь то, что
никакого отца у ребенка не будет.
- Я знал, что ты поддержишь, - он наконец обнял ее. - Ты у меня
умненькая. Я все продал, обрубил концы, отступать теперь некуда... Я
устроюсь и вызову тебя. Я тебе ничего не говорил, боялся, что отговоришь.
Может, это самая большая моя ошибка. Но есть шанс добиться в жизни большего,
понимаешь, большего!
Лариса кивнула, говорить она не могла, душили слезы.
- Лара, ты хотела мне что-то сказать, когда вошла, - вдруг вспомнил он.
- Это... неважно. Теперь это неважно.
- По-человечески не получилось объяснить. Простишь меня?
- Мы собирались к родителям в Бережки съездить. Ты сам обещал, они
будут ждать. Лучше не говорить им о твоем отъезде. Мы съездим к ним? - вдруг
спросила Лариса.
- Через три дня самолет, - сказал Герман. - Ты ведь меня проводишь?