"М.Горбатюк. Река " - читать интересную книгу автора

получив прощение, он совсем скоро будет ступать по пушистой лунной
поверхности и своими глазами сможет увидеть ее обратную сторону, где,
возможно, дремлют запыленные руины древних городов, красивых и просторных,
всегда обращенных лицом к звездам и совсем не похожих на этот унылый
многомиллионный мегаполис, бывший страстным любовником всех сущих грехов.
А кровь все бежала, нежно лаская кисти его рук, проливаясь на мокрый
асфальт, смешиваясь с дождевой водой в лужах. Сирина клонило в сон, и,
свернувшись клубком, он улегся на размокшую, пахнущую кислым землю, почти
незаметный за переплетением света и тени. Переставшая сопротивляться жизнь
медленно выливалась из перерезанных запястий, и он лишь неторопливо ожидал
того момента, когда смерть сотрет в его глазах картину мира реального, и они
под руку направятся в то самое мифическое чистилище, а там... Все мироздание
раскроет объятия ему навстречу.
Сирину казалось, словно он погружается в глубокий тягостный сон.
Окружающие предметы расплывались в его глазах, сливая воедино краски, то
приближаясь, страшно нависая над ним, то неожиданно отскакивая на огромное
расстояние, как будто бы он балансировал на невидимой изломанной линии, что
разделяет жизнь и смерть, передавая себя во власть то одной, то другой.
Постепенно эта игра сошла на нет. Он, как в трясину, проваливался внутрь
самого себя. Но та самая первородная тьма вдруг разлетелась калейдоскопом
разноцветных искр, постепенно сложившихся в четкую и странную картину: серый
мглистый вечер, ливень, взволнованная ветром река и густой еловый лес,
обступавший крутые берега. Холодный дождь хлестал по лицу, застилая все
вокруг мутной вуалью, а между деревьев курился, перетекая на реку, седой
леденящий туман, в глубине которого барахталась человеческая фигурка, из
последних сил стискивавшая в руках какой-то предмет. Задохнувшись от
отчаянья, он почти кубарем скатился с отвесного берега в воду и, борясь с
обрушивающимися на него волнами, поплыл на помощь тонущему, совсем забыв о
себе и о своем теле, что исходило кровью в осеннем омертвевшем парке.
Человек тот, заметив подплывающего Сирина, пронзительно закричал что-то, но
обезумевший ветер подхватил этот крик и унес в сторону без остатка
поглотившего его леса. Вокруг него носились по реке обломки деревянного
челнока. С неимоверным усилием воли Сирин грубо ухватил его, зачем-то нелепо
сжимавшего обеими руками весло, и потащил на мелководье. Тот доверительно
прижался к нему, с хрипотцой вдыхая перемешанный с дождем воздух. Плыть
вдвоем стало гораздо тяжелее. Сирин кое-как дотащился до пологого берега,
тяжело уронив незнакомца, испуганно взиравшего на своего спасителя сквозь
прорези в намокшей тряпичной маске, на землю.
"Лодка, лодка", - он невнятно бормотал это слово, то заходясь надрывным
кашлем, то затихая, почти теряя сознание. Рассудок Сирина мутился от
пережитого волнения, но в этом измученном, лежащем ничком у его ног существе
ему неожиданно почудилось что-то неуловимо родное, прекрасное. Он присел
рядом и осторожно снял с его лица повязку. Перед ним был темноволосый
парнишка с огромными фиалкового цвета глазами. Точно такой же, как Сирин.
Похожие до неестественности, они жадно впивались взглядами в лица друг
друга, находя все новые и новые едва заметные черточки, роднившие их:
лоснящийся шрам на подбородке, прямая неисчезающая морщинка между бровей,
колечко в левом ухе... Тысячи раз Сирин видел это лицо в зеркале и на
фотографиях, считая, что оно принадлежит ему одному, и никогда не замечая
его просветленной правильной красоты, даже не задумываясь об этом.