"Овидий Горчаков. Пепел Красницы" - читать интересную книгу автора

вылета в тыл врага.
Каких только цветов не было в том саду! Бегонии, настурции, жасмин. И
малина, красная и черная смородина. И пахло в нем в этот заревой час не
порохом, не потом, а подмосковной дачей, мирным покоем, детством..
В темных сенях возле кросен и аккуратной поленницы мы долго и усердно
вытирали ноги о половик. В дверях столкнулись и застряли, запутавшись в
наших боевых сбруях. На покрашенном охрой дощатом полу ярко цвели узорчатые
пестрые дорожки. Мы прошли по ним осторожно, как по кладкам, и присели на
краешке лавки, поспешно сдернув пилотки. В полутемной горенке с невысоким
беленым потолком пахло печеным хлебом, прохладой свежевымытого пола. В щели
ставен сквозило солнце.
Девушка протянула руку, чтобы раскрыть незапертые ставни, и смуглые
пальцы ее против щели засветились, загорелись солнечно-алым светом.
В окна с геранью и фуксией на подоконниках хлынуло солнце. Оно зажгло
белоснежную, искусно вышитую белорусским орнаментом скатерть на столе,
заиграло веселыми зайчиками на затейливо расписанной печи, на глянцевитых
бревнах стен с янтарными подтеками смолы.
Вдоль стены красовался ряд венских стульев. В углу стоял комод. На
самодельной этажерке - аккуратные ряды учебников и других книг. Под потолком
висела до блеска начищенная десятилинейная керосиновая лампа с железным
абажуром. Светлые пятна на стенах напоминали о некогда украшавших комнату
портретах. Чьи это были портреты, догадаться было нетрудно. Цветные дорожки
тянулись по полу в спальню, окна которой были, по-видимому, еще закрыты
ставнями. В полумраке белела наполовину завешенная ситцевым пологом
деревянная кровать, застланная белым покрывалом с высокой горкой белоснежных
подушек. Всюду пестрели вышивки, подушечки, коврики.
Такой дом за месяц своего пребывания на Могилевщине я видел впервые,
привык уже к соломенной кровле, земляному полу, полатям, конику. А здесь все
говорило о довоенном трудовом достатке, довольстве. За ладно сложенной
печкой заводил свою мирную песню сверчок.
- Садитесь к столу. Я зараз соберу вам поснедать! Солнце так и горело,
так и плавилось в ее волосах. На крыльце звякнуло ведро, стукнуло коромысло,
в сенях заскрипели половицы, и через порог переступил библейского вида
старик с белой бородой, прокуренными усами и лицом удивительно
просветленным, мягким и добродушным. Чистая холщовая косоворотка до колен,
цветной поясок, домотканые порты, ни дать ни взять - сказочный дед
Белорус-Белоус.
- Это дедан ее, - прошептал Длинный и громко, все тем же
противно-умильным голосом, сказал:-Доброе утро, Лявон Силивоныч! Как пчелки
ваши поживают?
- Здравствуйте вам, люди добрые! Господь милует, скрипим помаленьку.
Ась? Пчелы-то? Бунтуется пчела у меня, сынки, никак быть беде... Глянь-ка,
Тузик, кто до нас пришел!
В дверь вслед за дедом комом белой шерсти, с заливистым и звонким
тявканьем, влетела чернолобая шавка.
Дед Белорус-Белоус потрепал Длинного протабаченными пальцами по плечу и
тяжело опустился на лавку, отдуваясь и вытирая лицо жилистой рукой. Девушка
присела рядом, обняла старика, прильнула к нему и участливо заглянула в
запавшие бледно-голубые глаза.
- Уморился, деду? Опять по воду сам пошел?..