"Овидий Горчаков. По следам подвига" - читать интересную книгу автора

грузовики с красноармейцами И ополченцами на улицах. Вокруг города,
оказывается, тоже строили пояс обороны. Витрины магазинов заколочены
досками, обложены мешками с песком. Меньше стало на улицах детей - многие
эвакуировались. Первым делом Вера поехала на Красную площадь и поразилась,
увидев, что Мавзолей Ленина обшит для маскировки от воздушных налетов
досками и брезентом и расписан под жилой дом. Золотые купола Кремля
закрасили серой краской, исчезли рубиновые звезды, брусчатка Красной площади
стала разноцветной - на ней были изображены крыши домов.
Выйдя на Кремлевскую набережную, Вера заметила, что и на самой реке
построены макеты небольших домов, а на Театральной площади она едва узнала в
первый момент Большой театр, увешанный по фасаду декорациями, за которыми
скрылись и колонны и квадрига Аполлона. Вера с огромным интересом осмотрела
два сбитых немецких самолета, выставленных перед театром, - "Юнкерс-88" и
"Хейнкель-III". Черные кресты в желтых обводах на крыльях, косая свастика на
хвосте.
Позднее она ездила с подругами в Парк Горького смотреть другие трофеи -
вражеские самолеты, обезвреженные бомбы вплоть до тонны весом. В "Дорнье"
залезли мальчишки. На столах за оградой валялась униформа немецких асов.
С 18 июля ввели карточки на продовольственные и промышленные товары.
Жилось несытно, но Вера стала донором. Кровь молодой сибирячки
возвращала к жизни наших раненых фронтовиков.
Шестого сентября Гитлер объявил своей армии о начале наступления
вермахта на Москву, а 7 сентября в филиале Большого ставили "Лебединое
озеро". В столице открылся театральный сезон. Правда, театры, кино,
рестораны работали только до 10.45 вечера. Комендантский час длился с
полуночи до четырех утра. Работа теперь начиналась на полчаса раньше, а
кончалась на три часа позже. По-военному строго и скупо Москва отметила
столетие гибели Лермонтова. (Не везло Вериному любимому поэту - столетие его
рождения пало на первый год первой мировой войны!)
Никто не отключал в комнатах черные тарелки репродукторов городской
радиотрансляционной сети: ждали привычного объявления: "Граждане! Воздушная
тревога!.." У двенадцати станций московского метро с вечера стояли очереди
стариков, женщин с детьми. Тринадцатую станцию - "Кировскую" - отвели
правительству, Генштабу и дипторпусу. Поезда кончали ходить в 20.00. Спали
москвичи на перроне и на путях, принося с собой постели или газеты. Когда
кончалась тревога и по радио передавали долгожданные слова диктора штаба
ПВО, все эскалаторы работали только вверх. Театралы, застигнутые воздушным
налетом во время спектакля, спешили в метро, а актеры в гриме и костюмах шли
на крышу ловить "зажигалки". Даже звери в цирке и те привыкли к бомбежке.
Одно время самолеты врага появлялись под грохот зениток регулярно между
22.00 и 22.15. Летели нахально тройками, но с них быстро сбили спесь. Все
помнили подвиг Талалихина, первым таранившего немца в московском небе. А
первый "юнкере" под Москвой сбил известный летчик-испытатель (ныне писатель)
Марк Галлай.
Ездила Вера смотреть Театр Вахтангова, в который попала бомба весом в
тонну, не меньше. Во всех окнах в радиусе десяти кварталов выбило стекла
воздушной волной. Москвичи, не теряя юмора, усмехались, когда
немецко-фашистские бомбы угодили в японское посольство и посольство союзницы
Гитлера - королевской Болгарии.
Ходили автобусы, троллейбусы, трамваи, только водителями стали женщины.