"Константин Алексеевич Гордиенко. Буймир (Трилогия) " - читать интересную книгу автора

Мамай тоже не безголовый - как не задобрить рекрутов, могут наделать
беды, как это было в прошлом году. Взяли улей с пчелами, принесли на
посиделки, подожгли онучу, начали подкуривать пчел: пчелы угорят, а мы
тогда полакомимся медом. А леток забыли заткнуть. Пчелы повылетели, как
начали жалить девчат, хлопцев - посиделки разбежались из хаты.
Еще и не такое могло статься...
Старшина Роман Маркович Калитка держит в страхе всю округу, а и тот с
рекрутами разговаривает запанибрата.
- Хлопцы, я вам на горилку дам, только не делайте ничего
нецеремониального... Чтобы воинский начальник на вас не жаловался...
Чем замысловатее выражался старшина, тем загадочнее становилась его
речь. Издавна так повелось - кого не оглушат непонятные слова? Кто знает,
какой смысл вложен в эти слова? Но надо сказать, что здесь они не
произвели на новобранцев никакого воздействия.
Назар Непряха ему в ответ:
- Что ты мне сделаешь? Я казенный человек. Весь закон во мне!
Люди имели случай убедиться: Назар Непряха - завзятый рекрут! И до
чего только такой может дослужиться?
Рекрутов снаряжали на Ивана Златоуста. За плечами обвязанные полотном
сундучки, а вослед стоны, а вослед плачи. Насупленные рекруты, заплетаясь
ногами, выводили жалостливыми голосами:

Тодi, мати, заплачеш,
Як у строю побачиш!
Гей, гей, доле моя,
Де ж ти водою заплила?

А теперь младшие остались, тоже горе, дня не пройдет спокойно, без
озорства не обойдется. Странные времена пошли, тревожная пора - всюду
бунты, беспорядки...


Отомстили хозяйские хлопцы скорее, чем девчата думали. Несколько дней
не показывались, пока не сошли синяки, не зажили ссадины, не отошли бока.
Когда же Павло с Максимом подались в экономию на заработки, а на
посиделках были одни девушки и прялки гудели и вертелись так, что пыль
стояла в хате, пьяная ватага ворвалась к Жалийке. Парни стали буянить,
расправляться с девчатами. Больше всех бесился Яков Калитка: он угрожающе
подступал к девушкам, допытывался, кто с кем сидел, гулял, Маланку обозвал
тонконогой козой, Орину - рябомордой, обругал скверными словами. Девушки
сбились на полатях, огрызались: <Между собой враждуете, а на девушках
злость вымещаете?>
Еще сильнее разъярился Яков: неприкрытая насмешка слышалась в этих
словах. Яков погасил лампу - излюбленный способ при всяких затеях. Около
печи стояла дежа с заквашенным тестом. Яков хватал тесто, бросал в девчат,
позаляпал сорочки, лица, стены. То-то будет смеха, когда узнают на селе!
Визг, крики в хате. Жалийка стала просить, плакать, - она замесила дежу,
чтобы печь хлеб, а они перевели тесто, святой хлеб. Где она теперь возьмет
муки? И на паляницу не хватит. Совести у них нет... С этими посиделками
только убытки... Некому старую защитить, сына Охрима взяли в солдаты,