"Катя Гордон. Конченые " - читать интересную книгу автора

успокоительным и обезболивающим Урюкова сомнамбулически выдавала обрывки
предложений о бессмысленности бытия, он штопал ей руки. Штопал и думал о
том, на чем же ему лучше ехать домой (в метро - час пик, а в городе пробки).
Урюкова говорила:
- Не нужна...боль...невозможно... не верю...страна... Пашкамудак...
А дядька в белом халате штопал урюковские запястья как носки и думал о
метро и пробках.
Тусовки у заштопанной Урюковой возобновились скоро. У Урюковой всегда
было что поесть, и к несознательной порче имущества филолог Урюкова
относилась лояльно.
- Еп... - Лукьянов сблевал на ковер.
- Да, Лукьянов... - спокойно говорит Урюкова и идет за тряпкой. Она
теперь ходит медленнее, плавнее. Каждый ее шаг полон смысла (она много
страдала).
- Лукьянов...
- Ну... - мычит Лукьянов мне в ответ.
- Зачем ты столько пьешь, Лукьянов? У тебя же своя квартира. Родители
деньги дают...
Урюкова плавно входит в комнату с тряпкой. Она молча дает ее Лукьянову.
Я ухожу на кухню.
- Ты читал "Картезианские размышления"? - Бардина сидит на табуретке.
- Я к Мамардашвили холоден... - Скворцов курит "Житан". Вот Лосев - это
да... Философия имени... Он мне близок...
- Слушай, Бардина! За сколько ты хату снимаешь? - я вторгаюсь в
разговор.
- А? - не сразу реагирует Бардина. Она смотрит на меня прозрачными
серыми глазами, и я вижу через них картины музеев мира, стеллажи с хорошо
изданными книгами и растерянное лицо Мамардашвили.
- Че пьете? - спрашиваю я.
- Нам не обязательно пить для того, чтобы общаться друг с другом.
Приходит Лукьянов с тряпкой. Я ухожу в гостиную.
В гостиной Урюкова курит траву. Она подносит тонкую забинтованную кисть
ко рту - затягивается и созерцает. Она созерцает Медведева, который
созерцает телевизор. Очевидно, что обкуренный Медведев видит, как
новорожденные, - световые пятна и не больше. Белое, желтое, вот темное
пятно - это я прошла между ним и телевизором. Я беру у декаденствующей
Урюковой косяк и тоже затягиваюсь. Она не обращает на меня внимания. Я
подхожу к окну. За окном, как всегда, зима. Екатерина Николаевна идет в
школу. Я иду рядом. Мы еще живы.
- Медведев! - я слышу голос Урюковой. - Для чего ты есть, Медведев?
Медведев видит световые пятна. Медведев не слышит вопроса Урюковой.
- Лена Бардина! - кричит Урюкова, - Вы все!
Я слышу как на истеричный призыв Урюковой народ собирается в гостиной.
- Че, Симпсоны начались? - кто-то пьяно спрашивает.
- Вы все для чего? Для чего вы все? Что вы в этой жизни вообще можете?
А ты че в окно пялишься? В МГУ учатся...
Урюкова затянулась.
- Конченые вы...
Лукьянову опять стало плохо.