"Катя Гордон. Конченые " - читать интересную книгу автора

Амстердаме...
Он что-то продолжает говорить. Холодно. Я думаю о своем... Неужели
возможна между людьми близость. Неужели можно протянуть руку и, дотронувшись
до другого, почувствовать что-то больше, чем его туловище. Неужели кому-то
что-то можно рассказать словами? Вот мы с Андреем спали. Мы пьяно говорили
друг другу о любви и крепко обнимались, как в плохом кино. Потом, по утру,
пряча помятые лица, мы шли в туалет, одевались и расползались по домам. И не
было ничего трагического в нашем расставании. Не было никакого раскаяния.
Было по фиг - хотелось есть.
- А ты что делала? - Андрей смотрит на меня.
- Я учила китайский язык.
- Зачем?
- Он же самый сложный. Я подумала, что если я выучу самый сложный язык
на Земле - мне станет легче выражать своим мысли...
- Да? - Андрей задумался.
- Гоню... - успокаиваю его я.
Мы заходим в кафе. Густой кофейно-сливочный воздух вбирает нас в себя.
Становится спокойно. Мы сидим друг напротив друга. Я заказала глинтвейн.
Алкоголь помогает в борьбе с безразличием.
- Я вспоминал о тебе там, в Лондоне.
- И я о тебе...
Так, с час где-то, мы друг другу врем - пьем глинтвейн, договариваемся
пойти в театр, дежурно целуемся взасос- и расходимся.

37...

Встретились с отцом. Гуляем по лесу. Мы одного роста.
Я пережидаю эти часы, спрятавшись под письменный стол. Вроде бы я иду,
а на самом деле... Много стволов деревьев. Мы почти ни о чем не говорим - не
о чем. Я собираю пыль и потерянные карандаши. Мы идем. Кажется: мы оба
решаем за счет этой пустой прогулки свои проблемы с совестью. Он меня не
любит - я его тоже. Мы, наверное, вообще никого не любим.
- Который час? - нас отвлекает от пустоты длинный мужчина с красным
носом и собакой.
- Четыре... - наугад говорю я.
Отец смотрит на часы:
- Действительно, четыре...
- Раз "действительно, четыре" - то и мне пора - утверждаю я.
Мужчина с "носом" и собакой благодарит нас и уходит. Ухожу и я, - отец
остается с "носом", среди деревьев - все хорошо, что хорошо...

38...

Ник повел меня к какой-то знакомой бабке, которая должна была помереть.
У бабки была большая квартира, и отчего-то не было детей.
Мы вошли в сумрачное пространство бабкиных хором. В таких когда-то жили
советские адмиралы и политработники - мебель еще помнит их разговоры в
полголоса. В квартире пахнет хлоркой и лекарствами, - в прихожей висит
какой-то график дежурств.
- Екатерина Васильевна! - крикнул Ник.