"Катя Гордон. Конченые " - читать интересную книгу автора

- Говно - спектакль, - честно отвечаю я.
Он удивленно смотрит на меня, как будто мы смотрели два разных
спектакля (он - Эфроса, а я - Чусову...)
- Ты знаешь... Прости за откровенность..., - начинает он, - но,
во-первых, у меня в доме не принято выражаться... Да и такой красивой
девушке - это не идет.
На этой фразе стало ясно, что эта квартира мне не подходит, и надо было
бы уйти, но...
- Это очень хороший спектакль. Хотя... Ты же всего лишь женщина... -
закончил Андрей и, держа двумя пальцами ножку, опустошил бокал.
Небо Небесное и Екатерина Николаевна точно помнят, как я пыталась
перевести разговор на сыр, на машины, на квантовую телепортацию, но Андрей
не унимался. Он глушил вино и рассуждал об искусстве... Когда он начал
читать свои стихи, я не выдержала и собралась уходить.
- Ты че... - пьяно спросил меня Андрей.
- Ни че... - я пошла в прихожую.
- Че обиделась, правда?
- Да. - подтвердила я.
- Стой... - он схватил меня за руку, - стой...
Он повис на ней как пьяная собака, если такие бывают.
- Хватит, - попросила я.
И тут, точно не помню, но Андрей, у которого мама профессор и папа
профессор, со всей дури ударил меня по голове. От неожиданности и боли я
упала. Он что-то кричал -про театр и про женщин, но я почти ничего не
слышала... Потом он ушел в комнату и лег на кровать. Какое-то время он
всхлипывал - потом уснул.
Я сидела в прихожей, ошарашенная, что мне вот так неожиданно врезали. Я
думала о том, что меня девять месяцев носили, а потом десять лет учили, а
потом, еще пять лет учили и на протяжении всего этого времени лечили, чтобы
вот этот театрал мне вмазал в лоб?
Я встала - голова кружилась. В ванной я нашла бритву и пошла к нему в
комнату. Он спал. Стыдно, конечно, уважаемые Екатерина Николаевна и Декарт,
но я зачем-то выбрила ему на затылке неприличное слово.

42...

Сижу в машине. Голова болит. Фонари на металлических стеблях тянутся в
космос. На улице никого. В полумраке на соседнем сидении я вижу Екатерину
Николаевну.
- Иди домой. Уроки делай. - говорит она, не открывая рта.
- Не могу. Правда, не могу. У меня нет сил о ней заботиться, понимаете.
Она обо мне должна!
Я пытаюсь улечься поудобнее, но не могу. В машине неудобно и холодно. Я
решаю пойти к Урюковой.
43...
Все у Урюковой. Тусовка явно началась давно. Все пьяные и усталые.
Лукьянов смотрит Симпсонов. Арсентьев спит в наушниках, которые орут на
полной громкости.
- Где Урюкова? - пытаюсь я узнать у кого-нибудь.
Все пьяны вдрызг.