"Елена Горелик. Арес - бог войны " - читать интересную книгу автора

стороны и что подумает полковник Шелли.
Парень легко вскинул меня на плечи. То, что надо. Обзор получился
отличный. И я почти сразу нашла Алину, удобно расположившуюся метрах в
двадцати от меня. Девчонка, конечно, за последний год здорово вытянулась, но
лицо осталось детским. Что совершенно не вязалось с выкрашенной в
попугайские цвета прической и дикарским макияжем. У матери бы поучилась
краситься, что ли. Она, как и я, оседлала парня и махала руками, как
мельница. Вокруг них плясали несколько девчонок и парней. Один взгляд на то,
как те двигались - и можно даже без экспертов определить, какой гадости они
уже наглотались.
Я только собралась сказать своему добровольному помощнику, что уже
достаточно насмотрелась на "звезду", когда поняла, что мои подозрения
начинают оправдываться. Парень, державший на плечах Алину, вдруг схватился
за живот, будто чем-то отравился. Сама Алина живо спрыгнула с него,
обхватила за плечи. Потом начала пробиваться через толпу к выходу, где
дежурила машина "скорой". Через две секунды я потеряла ее из виду. А потом
мне в лицо понесся вал огня. Звука взрыва я почему-то не услышала. Меня
мгновенно сдуло с крепких плеч и унесло на чьи-то головы. Профессиональная
сноровка помогла приземлиться более-менее удачно, хотя я чувствовала, как по
лицу что-то потекло. И только после этого ко мне вернулся дар слуха. Что
творилось!... Здесь, почти в эпицентре взрыва, паники не было: живые и
мертвые - все лежали на траве. Зато на трибунах повторялось примерно то же,
что и в Москве. То есть, паника плюс давка. Я вскочила на ноги и помчалась к
Алине. Боже мой, что будет с Софи, если ее дочь... У девчонки, к счастью,
было только обожжено лицо, и она страшно кричала, ползая на коленях по
покрасневшей траве. Алина не сопротивлялась, когда я подхватила ее и
потащила к выходу, где полиция безуспешно пыталась предотвратить давку. Я
что-то кричала, но собственного голоса в этом гаме не слышала. А потом -
будто выключили телевизор. И я сразу перестала воспринимать окружающее.

АЛЕКСАНДР КОМАРОВ. БРЮССЕЛЬ - МОСКВА

Когда привезли Карин, все были в шоке: после такого потрясения, после
взрыва и ранения в голову, она еще держалась на ногах. Даже порывалась
сбежать из больницы. Работница из нее сейчас, конечно, та еще. Бледная, как
смерть, на лбу нашлепка, руки в царапинах, будто с котами дралась. В бой она
рвется... Хотя, говорят, за битого двух небитых дают, но это не тот случай.
На самолет я чуть не опоздал: бастовали таксисты. Кое-как добравшись до
аэропорта, в последнюю минуту купил билет на Москву. Салон оказался битком
набит участниками какого-то бизнес-форума, возвращавшимися по домам. Так что
я, в принципе, сошел за преуспевающего русского бизнесмена и даже провел
почти весь полет за задушевной беседой с "коллегой". Но с тех пор, как я
вышел из больницы, где положили Карин, у меня не проходило мерзкое ощущение
взгляда в спину. С детства этого терпеть не мог. В школе и в университете
всегда старался садиться на последние парты, и не выносил, когда у меня
пытались списывать из-за плеча. А здесь как в плохом детективе: чую слежку,
но кто следит - понять не могу. Так и промаялся до самой первопрестольной.
В Домодедово - как обычно. То есть, таксисты, сволочи, дерут три шкуры,
зная, что другого транспорта все равно не дождешься. Выручил новый знакомый
из самолета, предложив по доброте душевной воспользоваться его личным