"Джо Горес. Прощай, папа " - читать интересную книгу автора

Впрочем, я вылил на труп и на машину весь оставшийся в баке бензин, прежде
чем исчезнуть с места происшествия. Никаких следов, никаких отпечатков
пальцев не должно было остаться. За исключением моего башмака, который я
предусмотрительно отбросил в сторону от огня. Но если они умнее, чем я
рассчитываю? Если уже информированы о моем побеге? Если решили сравнить
картограмму состояния зубов трупа в машине с той, которая заполнена на меня
дантистом в тюрьме? Если так, то рано или поздно они явятся сюда, будут
задавать вопросы, и, конечно, лекарь прикинет, что к чему, догадается, кто я
такой. Но я должен был знать, действительно Папа так плох, как сообщила мне
Эдвина. К тому же, я никогда не отличался терпением.
Врач оправил свою одежду и, казалось, обрел прежний, исполненный
чувства собственного достоинства, вид.
- Он... Судья Миллер очень слаб. Настолько, что не может двигаться.
Больше недели он вряд ли проживет.
Его глаза впились в мое лицо, ища на нем следы горя. Но пребывание в
федеральной тюрьме научит любого не выдавать свои чувства.
Видимо разочарованный, он добавил:
- У него рак легких в последней стадии. Судья обречен. Но он не
чувствует боли.
Я вновь сделал движение головой. На этот раз в сторону двери.
- Вам известно, где выход. Я вас провожать не буду. Стоя у лестницы,
Эдвина разыграла сцену возмущения по поводу моего обращения с врачом.
Лицемерные спектакли стали обычными в нашем доме, с тех пор как Род женился
на ней. Папа и я в этих представлениях не участвовали.
- Я же сказала тебе, что твой отец смертельно болен. И я запрещаю
тебе...
- Запрещай Роду. Возможно, твои запреты ему нравятся.
Войдя в спальню родителей, я увидел неподвижную руку Папы, немощно
свисавшую с края кровати. Дым от сигареты, которую он держал между пальцами,
поднимался тонкой струйкой к потолку. Когда-то эта рука обладала крепкими
мускулами, и я навсегда запомнил затрещины, иногда мне достававшиеся в
детстве от него. Сейчас у Папы не осталось сил, чтобы удержать перед собой
сигарету. Беспомощный вид отца вызвал во мне щемящее чувство жалости,
подобное чувству, которое я испытал когда-то, глядя на нашу любимую
охотничью собаку, разорванную разъяренным медведем.
Побледневшая мать поднялась из кресла, стоявшего у кровати. Я заключил
ее в объятия.
- Здравствуй, Мама!
Я почувствовал, как она напряглась в моих руках, но я знал, что она
меня не оттолкнет. Не позволит себе этого в комнате Папы.
Услышав мой голос, больной повернул голову в нашу сторону. Серебряная
седина его волос чуть заискрилась. Близость кончины придала его глазам почти
прозрачность, и они были бледно-голубыми как легкая тень облаков на свежем
снегу.
- Крис... Это ты, мой мальчик, черт бы тебя побрал... - медленно
произнес он еле слышным голосом. - Признаться, я очень рад увидеть тебя.
- И я рад. Однако ты тут разленился, старый демон, - с любовью ответил
я ему. - Как мы будем охотиться, если псарня пуста?!
- Достаточно, Крис, - вмешалась мать, пытаясь вновь покомандовать.
- Я немного посижу с отцом, Мама, - заставил я себя возразить ей как