"Игорь Горностаев. Норик " - читать интересную книгу автора

мраморная статуя. Рука поднесена ко лбу, тело едва повернуто в спиральной
закрутке, глаза закрыты. Даже дыхание, кажется, остановилось. Только под
прикрытыми веками все продолжается жизнь: выполняется неизвестная другим
задача. Так бывает. Человек спит, а закрытые глаза как будто что-то читают -
бегают туда-сюда или описывают круги. Как знать, может и вправду, Кицум
что-то там считал из небесной книги? По крайней мере, когда рука пришла в
движение, продолжив класть белила для уже десятого за сегодня (и последнего)
представления, в открывшихся усталых зеницах было нечто большее, чем
циничная уверенность в бренности всего сущего, свойственная старому клоуну.
Что было в глазах? Пожалуй, это можно назвать "свирепая мудрость".

Пролог

Круглая белая комната. Много света. Запах древней пыли. Тишина.
Два окна в толстенных каменных стенах. Друг напротив друга. Пол из
струганных светлых широких и не слишком длинных досок. Оштукатуренный
потолок. А стена - всего одна, но длинная. Углов нет, дверей нет. Шутник
архитектор сделал даже потолок и арки окон в комнате башни - выгнутыми.
Беспокойно человеку в таком помещении. Глаз ищет перекрестия, что бы было на
чем остановиться. На чем же? Оконные рамы из пяти стекол, секретер
желтоватого дерева: стол со стоящим на нем высоким узким шкафчиком, да
кровать посередине - вот, пожалуй, и все.
Хотя кто, и на что будет тут смотреть? Единственный человек в комнате -
спокойно вытянулся на кровати, опустил веки. Больше здесь никого. Лишь на
секретере - объемистый стеклянный кувшин с широким горлом, доверху
наполненный темно-красной жидкостью. Вино.
Или кровь?

_______

- Яссок, Яссок! - Невысокий полный мужчина в зеленом камзоле с
ядовито-салатовыми обшлагами взволновано суетился около упавшего. - Ты
слышишь, слышишь меня?
Юноша, лежащий посреди грязной и узкой улицы славного города Остраг
лицом прямо в деревянную мостовую (единственная радость - сухо) приподнялся
на руках и ошалело помотал русой головой. "Почему меня называют Яссок? У
меня другое имя. А какое?". Башка гудела, словно медный городской полуденный
колокол.
- Экая раззява! Слава Единственному и Милосердному, ты жив! Что я бы
рассказал Мастеру Оптику? Ты представь, я ему скажу: "Наш Яссок споткнулся и
упал...", или: "Ваш ученик стукнулся головой и умер." Что я услышу в
ответ? - Толстяк наконец-то осознал, что на самом деле все обошлось, и
принялся чистой мягкой тряпицей, которую вытащил из-за обшлага, вытирать
обильно покрытую прозрачными пупырышками липкого пота лысину.
Уже сидя на мостовой, тот, кого называли Яссок, с трудом разлепил
непослушные губы и, пришепетывая, выдавил из себя:
- Скажет: "Мне это кажется возможным".
Мужчина в зеленом камзоле затряс мягким животом и бритыми щеками в
приступе беззвучного смеха. Согласно закивал головой: мол, да, именно это и
услышу в ответ.