"Татьяна Горичева, Даниэль Орлов. Ужас реального (Беседы) " - читать интересную книгу автора

может быть, даже интеллектуального, но в том смысле, в каком шум и ярость
иногда заполняют фон интеллектуальной вершины. Кстати, в этом отличие Батая
от Ницше. У Батая слишком много шума и ярости, притом что если мы кого-то
называем экстремальным человеком, то Батай наверняка бы к этой категории
принадлежал. Кроме того, экстремальность, связанная с максимализмом желания,
максимализмом притязаний и, одновременно, с минимализмом требований к
повседневности, роковым образом оказывается тем, что Гегель называл бытием
для другого, - не в том смысле, что оно изначально для другого, а в том
смысле, что только другой может им воспользоваться.
Все проявления экстремальности, начиная от максимализма жизненной
позиции и вплоть до политического экстремизма, с одной стороны, связаны с
саморазрушением, с тем, что мы бескорыстно и безнадежно тратим что-то, что у
нас есть, и даже тратим то, что нам не принадлежит, - тратим авансированное
будущее, но, с другой стороны, не мы пользуемся результатами наших усилий.
Ими пользуются те представители рядом живущего мира, для которых это просто
подкормка, - высокие волны бытия, которые они утилизуют в своих интересах.
Парадокс заключается в том, что даже политический экстремизм, который
является свидетельством иррациональности и разрушает устойчивое тело
социума, в то же время дает те всплески настоящего рискованного бытия,
имитируя которое устраивается вполне благополучная социальность.
Здесь можно вернуться к исходной идее антропогенеза, впервые
высказанной Льюисом Мамфордом, которая состоит в том, что существовали некие
совершенные безумцы, впадающие в транс по разным причинам и продуцирующие
сверхневероятное поведение, - это могли быть пресловутые танцы шаманов или
просто ситуация абсурда.

#

55

#

Экстремизм- формы крайности

И существовала вслед за ними система интерпретаторов, которые сами
ничего подобного произвести не могли, но зато могли интерпретировать
выбивающееся за пределы всякой вероятности совершенно абсурдное поведение.
За счет этой интерпретации впервые создавался смысл, противоположный
естественной закономерности. Получается, что эти имитаторы, эти люди длинной
воли, не способные ничего изобрести самостоятельно, тем не менее
пользовались бытием для другого, которое продуцировали экстремисты, будучи
не в состоянии воспользоваться им самостоятельно.
Возобновление основ человеческой жизни устроено примерно таким же
образом. Существуют экстремисты, которые, может быть, ничего не понимают,
даже не понимают, как достичь своей собственной цели. Их подводит
нетерпение, подводит отсутствие поправок на человеческую психологию, на
замедление времени, и именно поэтому они, как правило, почти ничего не
добиваются для себя, но они производят тот необходимый материал, те выбросы
экзистенции, которые уже впоследствии утилизуют интерпретаторы. Если
интерпретаторам нечего будет утилизовать, если не будет экстремизма, то в