"Татьяна Горичева, Даниэль Орлов. Ужас реального (Беседы) " - читать интересную книгу автора

Отсюда проистекает еще одно удивительное качество русской ментальности
или русской идеи - это неумение жить простой жизнью, так, чтобы простота не
оказалась хуже воровства Далеко не самыми фантастичными выглядели
предположения о захвате Константинополя, об объединении вокруг России всех
христианских земель, хотя понятно, что ничего из этого не получилось. Но
самым фантастическим до сих пор кажется предположение Розанова о том, что
можно просто собирать ягоды и варить варенье. Это нечто немыслимое для
русской действительности - умение жить, умение надлежащим образом украсить
свой дом, встречать день с приветливой улыбкой и быть довольным теми
маленькими радостями, которые в течение этого дня тебе выпадают. Мне
представляется, что глубокое презрение к мещанству и бюргерству является
всего лишь обратной стороной неумения "просто жить", не сокрушаясь о
бесцельно проживаемой жизни Совсем другое дело - пребывать в духовных
поисках Когда ты духовной жаждою томим, но средств ее утоления не находишь и
довольствуешься другими, более доступными жаж-доутолителями
Эти поиски замкнуты на две-три идеи, записанные на долгоиграющую
пластинку, которую еще к тому же заело, и она бесконечно прокручивается, а
вся тонкая философская аналитика, вся точность самоотчета проходит каким-то
образом мимо Но зато тот, кто попал в такт либо угадал мотив, имеет
гарантированный шанс стать нацио-

Беседа 1
нальным кумиром. И здесь, мне кажется, важно отметить еще одно
обстоятельство, характеризующее Россию. Для себя я обозначаю это как
отсутствие иммунитета к вещему слову, к самозабвенной риторике. Существуют
ведь цивилизации, блистательно защищенные от воздействия даже самых
роскошных риторических фигур. Что бы вы ни сказали тем же американцам или,
допустим, французам, у них все равно останется ощущение, что это только
слова. А слова должны быть подкреплены чем-то еще. Ты замечательно говоришь,
ну и что? Ты говоришь, но это не самое главное в жизни, есть более важные
вещи. Россия себя так не чувствует. Она находится в состоянии постоянной
соблазненности словом. Если порядок слов правильный, если они хорошо
выстроены и точно сказаны, то за ними можно идти куда угодно - хоть к
последнему морю, хоть для того, чтобы землю в Гренаде крестьянам отдать.
Готовность поддаться риторике, незащищенность по отношению к вещему слову
является одновременно и бедой, и, может быть, какой-то формой благодати, как
сказала Татьяна. Очень трудно расценить это однозначно.
Россия здесь несколько ближе к Германии. Все виды фундаментализма в
известной мере исходят из того, что у нас нет защиты от слов, в отличие от
англосаксонской цивилизации, которая относится с подозрением к красоте идеи
и ко всем вербальным аргументам вообще. Эта незащищенность, с одной стороны,
делает наше общество готовым к любым экспериментам, к любым инсценировкам
вещего слова, будь то мировая революция или еще какая-нибудь очередная
миссионерская идея. Но, с другой стороны, иммунодефицит к завиткам логоса
порождает то измерение бытия, в котором нам так славно живется, - если мы в
состоянии продуцировать соблазн в виде звучащего текста или текста
письменного, то нигде не найдется более благоприятной среды для того, чтобы
нам внимали, чем

13