"Иеремия Готтхельф. Черный паук " - читать интересную книгу автора

состояние за неторопливыми речами о вещах безразличных. Уже было за полдень,
когда появилась повитуха с горящим лицом, все еще в белом переднике, и
передала долгожданную весть о том, что можно идти есть. Но большинство из
приглашенных еще отсутствовало, и посланные за ними гонцы, как слуги в
Евангелии, подробно сообщили им обо всем. Прийти хотели все, но только не к
назначенному времени: один был занят с рабочими, другой сам ожидал гостей,
третьему еще куда-то было нужно - все говорили, что не стоит их дожидаться,
лучше садиться за стол. Вскоре решили последовать этому совету: если каждого
ждать, - дело затянется до поздней ночи. Правда, повитуха все же пробурчала,
что нет ничего более глупого, чем это ожидание, поскольку в душе каждый
хотел бы быть здесь, и чем скорее, тем лучше, но никто не хочет себя выдать.
Поэтому приходится постоянно разогревать пищу и неизвестно до какого
времени.
Но, даже последовав совету относительно отсутствующих, все равно не
могли разобраться с присутствующими: хлопот был полон рот с их приглашением
в комнату и с рассаживанием, так как никто не хотел быть первым то в одном,
то в другом. И когда все, наконец, сели к столу, был подан суп,
замечательный мясной суп, приправленный специями и подкрашенный шафраном,
такой густой, что ложка стояла в бульоне, да к тому же с прекрасным белым
хлебом, нарезанным бабушкой. Тут все обнажили головы и сложили руки в
молитве, и долго молился каждый про себя Подателю всех благ. Лишь затем
неторопливо брали оловянные ложки, вытирали их о тонкую красивую скатерть и
приступали к супу. Отовсюду доносились пожелания: "Был бы каждый день такой
суп, тогда и желать бы было нечего!"
Когда суп был съеден, снова вытерли ложки о скатерть, и каждый отрезал
кусок от поданной на стол халы, наблюдая за тем, как вносились закуски к
шафранному бульону: закуски из мозгов, из баранины, из печенки. Когда и с
этим постепенно расправились, была подана выложенная в миски высокими
горками говядина, свежая и вяленая - на любой вкус; были и сухие бобы и
каннебирны,[3] а к ним - большие куски корейки и великолепная вырезка из
трехсоткилограммовой свиньи, бело-розовая и удивительно сочная. Все это
чередовалось очень неспешно, и, когда приходил новый гость, для него все
повторялось заново, начиная с супа, и никому не было отказано в каком-либо
блюде. Все это время муж роженицы, Бенц, исправно наливал из белой бутыли,
которая вмещала целую меру и была богато украшена гербами и изречениями.
Там, куда не дотягивались его руки, назначал он кравчего и настойчиво
уговаривал выпить, частенько приговаривая: "Пейте, не жалейте вина, на то
оно и существует, чтоб его пили!" И когда повитуха вносила очередное блюдо,
он тянулся к ней со своим стаканом, да и остальные поступали так же, так что
если бы она все это аккуратно выпивала, то вскоре вряд ли смогла бы
вернуться на кухню.
Над молодым крестным отцом подшучивали, что он плохо уговаривает пить
юную крестную: если он не разберется получше в вопросе, что вредно и что
полезно для здоровья, он никогда не женится.
- О, Ханс Ули ни за кем бегать не станет, - сказала, наконец,
крестная. - У холостых парней сегодня в голове все, что угодно, только не
женитьба, а некоторые вообще не хотят жениться.
- Э! - сказал Ханс Ули. - Мне всегда казалось, что из таких ветрогонок,
как сегодняшние девушки, выходят слишком дорогие жены; многие считают, что
настоящей женщине не нужно ничего, кроме косыночки из синего шелка на