"Элизабет Гоудж. Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны" - читать интересную книгу автора

красного дерева с выдвижными ящиками, огромный красного дерева платяной
шкаф, туалетный столик обитый ситцем с оборочкой внизу, кресло с
подголовником и скамеечкой для ног. Каменные стены были обшиты панелями из
теплого темного дуба, а окно было плотно закрыто ставнями и занавешено
ситцевыми занавесками. Занавески нуждались в штопке, но мебель была хорошо
отполирована и тщательно вычищена.
Кто-то, похоже, позаботился о ней, потому что большой камин ярко горел,
на комоде и туалетном столике были зажжены свечи, а между простынями лежала
грелка. Их багаж был уже здесь, аккуратно поставленный рядом с кроватью.
Но Мария не задержалась в комнате мисс Гелиотроп. Она только убедилась,
что та счастлива, тихо удалилась со своей свечой и направилась вверх по
винтовой лестнице, все выше и выше, дальше и дальше. Ее собственная комната!
У нее никогда не было собственной комнаты. Она всегда спала с мисс
Гелиотроп, и любя ее, не возражала против этого, но все же, особенно в
последнее время, ей казалось, что неплохо бы иметь свою собственную комнату.
Винтовая лестница кончалась дверью такой маленькой, что крупный
взрослый не смог бы туда войти. Но она была как раз для худенькой девочки
тринадцати лет. Мария остановилась и с бьющимся сердцем поглядела на
маленькую, низкую, узкую дверь, которая, казалось, была сделана специально
для нее, хоть ей и было, наверно, много сотен лет. Если бы она выбирала себе
дверь, она выбрала бы именно такую. Это была скорее дверь дома, чем дверь
спальни, дверь дома, который принадлежал только ей. Она была сделана из
серебристо-серого дуба с серебряными гвоздями, и к ней была прибита самая
маленькая и изящная подкова, которую только видела Мария, отполированная до
блеска, так что она сияла, как серебро. Глядя на нее, Мария внезапно
подумала о прелестной маленькой белой лошадке, которую, как ей показалось,
она видела в парке. Она тогда сказала о ней мисс Гелиотроп... только та ее
так и не увидела... Дверь открывалась серебряной ручкой, которая, когда
Мария ее повернула, скрипнула так по-дружески, как будто приглашала войти.
Она вошла, закрыла за собой дверь, осторожно поставила свечу прямо на
пол, повернулась спиной к двери и смотрела, смотрела, пока губы ее не
раскрылись, обычно бледное личико не порозовело, а глаза не засияли, как
звезды.
Перо не может полностью описать восхитительное очарование и красоту ее
комнаты. Она помещалась на верхушке башни, а башня была круглая, поэтому и
комната была круглая, не слишком большая и не маленькая, самого подходящего
размера для тринадцатилетней девочки. В ней было три окна, два узких
сводчатых и одно широкое, с широким же подоконником в толще стены. Занавески
не были задернуты, и в окна она видела звезды. На всех подоконниках стояли
прекрасные серебряные подсвечники, в каждом горело по три свечи.
Мария сообразила, что именно их свет она и видела, подъезжая, сквозь
ветви кедра. На стенах не было деревянных панелей, как в комнате у мисс
Гелиотроп, они были так любовно сделаны из серебристо-серого камня, что это
еще больше обрадовало Марию. Потолок был сводчатый, и чудесные каменные арки
закруглялись над головой у Марии, как ветви дерева, и встречались в самой
высокой части потолка, сплетаясь в узор, изображающий полумесяц, окруженный
звездами.
На серебристом дубовом полу не было ковра, но белая овечья шкура лежала
подле кровати так, чтобы когда Мария будет вставать по утрам, ее босые ножки
могли бы сразу почувствовать что-то теплое и мягкое. Кровать была маленькая,