"Элизабет Гоудж. Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны" - читать интересную книгу автора

"А может быть он сел в лодку и просто уплыл на закат и так и не
вернулся. Как я рада, что сэр Рольв не убийца!"
"Хоть он и не убийца, он алчный до чужого добра разбойник, вероломный
обманщик и вообще большой грешник",- резко сказал Старый Пастор.- "Тебя
нельзя поздравить с таким предком".
"Я думаю, что Райский Холм нужно опять отдать Богу",- сказала Мария.-
"У Мерривезеров нет на него никаких прав. Если солнечные и лунные
Мерривезеры будут оставаться разбойниками, между ними всегда будут
какие-нибудь неприятности".
"Мария",- одобрительно сказал Старый Пастор.- "Ты возвращаешь доброе
имя своей в прошлом не слишком добродетельной семье".
"Наверно, Рольв - потомок того первого пса сэра Рольва, того, который
вернулся в сосновый бор, когда сэр Рольв умер?"
"Может быть. Говорят, что за год-два до появления очередной Лунной
Принцессы в Рождественский Сочельник из соснового бора приходит коричневый
пес и остается жить в усадьбе. Потом, когда появляется Лунная Принцесса, он
берет ее под свое покровительство".
Мария широко открыла глаза: "Сэр Бенджамин сказал мне, что Рольв
появился из соснового "Да",- ответил Старый Пастор.
Мария еще шире распахнула глаза: "Может быть, Рольв не потомок того
первого пса, а он самый и есть?".
"Собаки обычно не живут пятьсот лет".
"Но ведь это необычная собака?"
"Конечно",- отозвался Пастор,- "уж точно необычная".
Они кончили завтракать, и открыв футляр, Старый Пастор вынул скрипку,
уселся на скамью у огня и начал натягивать новую струну. Мария не
чувствовала себя в этой комнате чужой, казалось, что она тут дома, поэтому
она непринужденно подошла к книжным полкам и начала разглядывать книги.
"Можешь брать читать то, что тебе понравится",- сказал Старый
Пастор.- "Мои книги, как и я сам, всегда к -услугам моих друзей".
"Но почти все они на других языках".
"Если ты хочешь английскую книгу, возьми с верхней полки том английской
поэзии... Но по моему мнению французский язык - самый прекрасный в мире".
В его речи проскользнула легкая иностранная интонация, Мария обернулась
и посмотрела на него. "Простите, сэр",- робко спросила она,- "вы -
француз?"
"Да",- ответил Старый Пастор, и прижав скрипку подбородком, начал
нежно наигрывать мелодию, которую Мария играла на клавикордах перед тем, как
выскочить к нему в розовый сад.
"Кто научил тебя ей?" - спросил он ее.
"Никто. Она выскочила из клавикордов, когда я первый раз их открыла".
"Ну да, понятно",- сам себе под нос сказал Старый Пастор.- "Она
наверно играла ее прямо перед тем как закрыть клавикорды. Да, я помню, она
играла в тот вечер. Это был ее последний вечер в усадьбе. Это было двадцать
лет назад". Потом он позволил нежной мелодии, которую он играл, смениться
веселым деревенским танцем, и Мария не смогла задать ему вопросы, которые
так и вертелись у нее на языке. Она проглотила их и сняла с полки ту книгу,
на которую указал Старый Пастор. У нее была бледно-лиловая обложка, и она
была достаточно маленькая, чтобы умещаться в кармане. Но прежде чем засунуть
ее в карман, она заглянула внутрь, и прочла на титульном листе имя, так