"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора

загородиться руками.

5

Приор в гневе затворился, метался, точно маленький тощий лев в клетке.
Фортунат терпеливо ждал его в прихожей. Он слышал за дверью хлопанье четок
по стенам - Балдуин гонял назойливых бесов. Выйдя к мессе, приор не стал
слушать заступничества Фортуната, приказал:
- Согрешивших - на хлеб, на воду.
По преданию, монастырь святого Эриберта был основан кровавой
Фредегондой во времена Меровингов. В скале, на которой он покоился, королева
приказала выдолбить четыре глухих колодца, четыре каменных мешка. В них
годами томились ее соперницы и враги. Низкая кирпичная башня над ними так и
называлась - Забывайка. Туда-то и стали опускать ночных танцоров,
доставленных от святой Колумбы.
Когда дошло до Озрика, приор заколебался, вспомнив, вероятно, о
каллиграфических способностях новичка. А в подземелье сырость может
искривить пальцы. Но Часослов для маркграфини был почти закончен, а
настырный Протей во весь голос вопил, что ведь именно Озрик приготовил
сторожам сонное питье. И еще - Фортунат просил за Озрика настойчивей, чем за
других.
И приор во гневе топнул. Новичку, как и остальным, просунули под мышки
веревку и опустили в ледяную тьму.
- Язычники! - кипел приор. - Радейте там своему Бахусу.
Роберту приор также сначала хотел назначить лишь сто поклонов по утрам,
но юноша гордо пришел в Забывайку и сам поднял руки, чтобы продели веревку и
ему.
И вот он с Азарикой вдвоем теснится, спиной к спине. Хоть сбросили им
соломки, и то хорошо. Сначала было весело вспоминать, как Авель застрял в
окошке или какая мина была у настоятельницы. На вторые сутки Роберт
загрустил и не отвечал на вопросы.
Понемиогу они утеряли чувство времени. Молчали, согреваясь убывающим
теплом друг друга. Свой ломоть, который изредка падал сверху, Роберт съедал
сразу. Азарика же отщипывала по кусочку, долго жевала со слюной, сберегая
полкраюшки. Она предлагала хлеб Роберту. Сначала он отказывался, а потом
брал, горестно вздыхая. Юноша быстро ослабел, его сильное тело, способное и
мечом разить, и камни ворочать, сдавало перед сумраком и тоской.
Глазам, отвыкшим от света, стали чудиться то радужные фигуры, то
расплывчатые лица. Роберт уже почти не двигался, только шептал слова молитв.
Азарика же не молилась - зачем, если в мире столько несправедливостей
неумолимых?
Она вспомнила бастарда и содрогнулась от ненависти сильнее, чем от
подвальной мглы.
Роберт начал ее пугать. Он перестал есть, руки его на ощупь казались не
теплей окружающего камня. Тогда она принялась кричать, не боясь уже, как
прежде, криком выдать, что она женщина.
Но хриплый, придушенный голос ее гас в глухом колодце. Тщетно она
вслушивалась, ожидая в ответ хоть брани. Воистину Забывайка! Иногда ей
казалось, что она слышит голоса узников - Авель басом просил кусочек хлебца,
Фарисей хулил бега, а Иов-на-гноище тоненько плакал.