"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора - А что есть смерть?
- Неизбежный исход, слезы для живых, похититель человека... - Что есть человек? - Раб смерти, мимолетный путник, гость в своем доме. - Как поставлен человек? - Как лампада на ветру... Но вот зоркий Фортунат подметил отражение внутренних бурь на благонравном лице ученика и прервал размеренный ток диалога: - Говори. Ученик замкнулся, насупился, как всегда бывает, когда он не в себе. Затем вдруг выпалил: - Ну, а если... если я лампада на ветру, если раб лишь смерти, зачем тогда жить? Фортунат сгорбился, заложив пальцы в пальцы. Что ему ответить? Господь терпел и всем велел? Или что если каждому дать волю прекратить свою жизнь, то тут же прекратится и весь мир? А ученик, поднаторевший в школьных силлогизмах, тут же и спросит: зачем же он вообще, ваш мир, в котором даже бог должен терпеть? - А ты, сын мой, сам как думаешь - для чего жить? - Чтобы мстить, - глухо сказала Азарика. Каноник откинулся на спинку кресла, прикрыл руками глаза. Настало время созреть детской душе, а какие-то злые осы успели проникнуть во взращенный им пчельник! Осторожно заговорил о том, что жизнь Озрика еще только началась, кому же мстить? Вот, например, Эд, именуемый бастардом... наставника: - Вы... вы отпустили ему грехи? "Так и знал, что это от Эда, от его безумных речей!" - подумал Фортунат. - Понимаешь... как бы это тебе точней объяснить... Он лют, потому что среди лютых живет. Нет, нет! - вскричал каноник, видя, что взбунтовавшийся ученик снова хочет возразить. - Выслушай меня! Ведь чтоб понять, надо узнать человека... Он отпил глоток из склянки с бальзамом. - Я был капелланом его отца. Тот был еще почище - Роберт, по прозванию Сильный. Из простых ратников, а дослужился до герцогского жезла. Но жесток был тот герцог, ах, жесток! Фортунат перекрестился. - И своеволен без удержу! Раз, в канун пасхи, явился ко мне на исповедь. А сам весь в крови, прямо с какой-то очередной резни. Я увещеваю - поди, мол, сперва умойся! А он - весь в запале после боя - занес надо мной меч. Отпускай, говорит, грехи, не то изрублю! Старик сокрушенно вздохнул: - Что поделать! Но народ его уважал. При нем стало спокойнее, и норманны угомонились. Зато царствующие Каролинги платили ему злобой. Примером неустанного действия герцог мешал их ленивому житию. Каноник перелистал Хронику, вчитываясь в некоторые места. Затем, видя, что ученик хоть и поглядывает, как волчонок, но слушает прилежно, продолжал: - Каролинги подкупили сеньоров из числа тех, кому Роберт прищемлял |
|
|