"Богумил Грабал. Волшебная флейта" - читать интересную книгу автора

нагоняет на меня страх, и я, Апреленка, боюсь, что все произойдет не совсем
так, потому что вдоль Карловой площади стоит тяжелая техника МВД, а в
близлежащих улицах уже наготове машины - этакие клетки для перевозки
арестантов или людей, каких отлавливали во время последних пражских
демонстраций... в северном сиянии, в этом нежно-розовом зловещем мареве
блещут звезды... и я опять wetterkrank, и даже черный котенок Кассиус дрожит
у меня на руках...
Дорогая Апреленка, я как раз вспомнил, что маленького Франца Кафку с
Целетной улицы, а позже - из дома "Минута" водила через Староместскую
площадь и далее по Тынскому переулку на Масную, где была немецкая школа,
горбатая служанка, она даже вела его за руку... теперь я понимаю, почему
маленький Кафка боялся... тогда, в тысяча восемьсот девяносто втором году, в
Праге и особенно в Старом Месте ссорились и дрались чехи с немцами, так что
австрийское правительство даже объявило чрезвычайное положение... а в
девяносто седьмом эти стычки между чехами и немцами коснулись и евреев...
Антисемитизм разгорелся с новой силой, и для евреев это вылилось в
"декабрьский ураган"... Представители средних слоев еврейства, Апреленка,
как пишет Теодор Герцль, передвигались по Старому Месту так, чтобы избежать
проявлений национализма... как члены некоей подпольной организации... как
встречающиеся в море корабли... поэтому не только они, но и Франц Кафка был
от всего этого wetterkrank... все это предопределило и суть скорбного
вдохновения писателя Франца Кафки, приведя его к "Процессу" и к разного рода
заметкам в тетрадках в одну восьмую листа, в каких школьники, в том числе
еще и я, делали словарики... В такой вот тетрадке в осьмушку листа Кафка
записал: "Как-то раз нас посетил незнакомый человек, они с отцом закрылись в
комнате, я с матерью сидел на кухне... затем вошел отец, бледный и
взволнованный, он хотел пить, а когда напился, вернулся в комнату к тому
чужому господину... придя же потом опять в кухню, он, весь дрожа, сказал,
что должен уйти с этим человеком неизвестно куда... я говорю, папа, я пойду
с вами... а отец торопливо оделся и сказал, что пойдет один, чужой господин
его проводит, но идти он должен один... и вот они вышли, спустились по
лестнице, и я видел, как сгорбившийся отец удаляется от меня по улице и
сворачивает на площадь..." Я пересказал Вам эту запись из "Тетрадей в одну
восьмую листа" своими словами, потому что саму тетрадку я тем временем
потерял... точнее сказать, все вместе взятое называется "Восемь тетрадей в
одну восьмую листа"... И это было как раз то самое, и напрасно пан доктор
Кафка абонировал кабину в публичной купальне и упражнялся в плавании,
напрасно арендовал лодку, чтобы укрепить нервную систему, напрасно ходил в
Помологический институт в Трое окапывать деревья и напрасно ездил, сколько
мог, по европейским курортам, будучи глубоко несчастлив от всего того, что
его окружало; напрасно также он был четырежды помолвлен, дважды с Фелицией
Бауэр, один раз с Миленой Есенской и наконец с Дорой Димант, которая
способствовала его смерти, когда в Шенборнском дворце у него началось
кровохарканье, и хотя туберкулез в открытой форме помогал ему писать, он
медленно, но верно переместился из своего Замка в санаторий Кирлинг, где и
умер...
<...>
Итак, в тот день семнадцатого ноября я стоял и смотрел в Керске на
синее ночное небо, вышла луна, меня венчали звезды, над лесом, над соседским
садом светилось мое любимое созвездие, созвездие Ориона, а над головой сиял