"Алексей Федорович Грачев. Кто вынес приговор (Повесть) " - читать интересную книгу автора

пламенем затопленных русских печей.
- Вся жизнь - сплошной допрос, - проговорил он, снова хлебнув из
кружки, - помню, божежки ты мой, как папа с мамой меня допрашивали, когда
я учился в гимназии. В мировую войну служил в Девятой армии интендантом -
так сплошные ревизоры. Угрозы под военный суд... Да, божежки ты мой,
говорил я, хоть завтра...
Миловидов сложил руки молитвенно и вскинул голову. Крепкая шея
налилась краской.
- После революции сошелся под Гомелем с анархистами. Тоже - кто я да
что у меня в голове. Маузерами тыкали в живот, как не прострелили только,
дивлюсь. Потом ушел к красным в отряд. Хотел воевать с ними за власть
Советов и за светлую жизнь... Допросили и не приняли. Хорошо еще, пули во
лбу не оставили... Едва отговорился...
- И хорошо, что не приняли, - проговорил насмешливо Костя. - Вот уж
был бы красноармеец... А после войны чем занимались?
- Завел в Орле возле казарм экстрактное кустарное производство. Потом
табачную лавку открыл, но прогорел, потому что не шла частная торговля...
Позвольте, платок достану...
Он потянулся к пиджаку, висевшему на спинке стула. Достал платок,
высморкался гулко и вытер слезящиеся глаза. Растопыренными пальцами
пригладил редкие темные волосы, мокрые от пота. Опять сунул платок в
карман.
В этом же кармане был найден при обыске еще один ордер, на двадцать
кип миткаля.
- Так кому все же заготовили ордер на миткаль? - снова спросил
Костя. - Ну ладно, те два ордера забыли. Вышибло из памяти...
Миловидов потер лоб, как вспоминал, пожевал губами с какой-то
укоризной. Будто поговорил с кем-то невидимым здесь. Конечно, он все
забыл. Вчера он опять сидел в сельской чайной, там заводили граммофон и
гремел в трубу оркестр "Марш Копорского полка", а он, этот дядька с
плечами гиревика, наверное, трогательно хлипал.
- Столько всяких бумаг, - вздохнув, развел Миловидов руки с виноватой
улыбкой. - Одному выпиши бязь, другому дрова, третьему вожжанок для
лошадей... Все бумаги, бумаги...
- Но вот еще было дело с цементом?
Миловидов покачнулся, вскинул голову к перегородке. За ней слышались
шаги, там ходила хозяйка дома. Вот-вот и заглянет снова к ним. Сначала
была как понятая при обыске, теперь заглянет, может, потому, что слишком
долго сидят в доме агенты из губрозыска. Сидят, сунув руки в карманы,
следя за каждым движением этого вздыхающего без конца человека. Нет, не
схватит со стола нож Миловидов, не кинется с керосиновой лампой на гостей,
не выбьет окна, чтобы выскочить в сад. Но в комоде при обыске нашли
револьвер, недавно смазанный. Полный барабан патронов.
- Насчет цемента позвольте мне внести ясность, - повернулся Миловидов
на стуле. - Безвинный человек я, доверившийся людям. Только и всего. Был
допрос. А после допроса не велели больше так самовольно выписывать
материалы.
- С тех пор вы стали честным? - задал вопрос Костя.
Торговый агент пожал плечами в растерянности, но не ответил. Кто он
такой? Ну, пил он самогон стаканами, плясал в сельских трактирах, обожал