"Вячеслав Грацкий. Седьмой " - читать интересную книгу автора

обойтись.
- Нет. Я говорю о бродягах, как ты изволил выразиться.
- Но ведь одного тебя может не хватить.
- Попросту говоря, могут прибить?
- Дело предстоит нелегкое, хорошо, если в живых останется хотя бы один.
- Что-то я не понимаю. Речь идет о краже или штурме?
- Понадобятся усилия и навыки всех. Выжившие будут щедро вознаграждены.
Так что если твоей мечтой было осесть где-нибудь в столице, да при хороших
деньжатах...
- Заманчиво сказываешь. Ничего не обещаю, но подумаю. А теперь уступи
дорогу, старик.
- Хорошо. Только, будь добр, оставь в покое богатырского коня.
- Что это тебя так заботит его судьба? Уж не намечен ли этот доблестный
мордоворот ко мне в спутники?
Адамир улыбнулся:
- Ты догадливый.
- Великие боги! И ты полагаешь, что я смогу мирно ужиться с этой тупой
тварью?
- У вас не будет выбора. Или вы будете помогать друг другу, или вы все
умрете. Итак, если ты согласен, назови мне имя, по которому тебя пропустят в
мой дом.
- Имя? - Вор на мгновение замялся. - Я назовусь Веленом.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Огромная туча воронов кружила над затухающим сражением. Тысячи людей с
самого утра осыпали друг друга стрелами и копьями, крушили палицами и
булавами, рубили мечами и секирами.
Целый день воздух дрожал от железного звона и скрежета, от воинственных
криков и стонов раненых. Но постепенно, час за часом, число живых
уменьшалось, шум начал спадать, и ближе к вечеру воронье приступило к
долгожданному пиршеству.
Многие из павших еще шевелились. Подрагивали конечности, дергались
веки, и сквозь кровавый туман умирающие воины видели воронов, подбирающихся
к глазам.
Теряя последние капли крови, некоторые пытались двигаться, надеясь
отпугнуть проклятое воронье, но если это и удавалось, то ненадолго.
Стервятники знали, что время битвы безвозвратно ушло. И что наступило их
время, время тех, кто выигрывал всегда и везде.
Из опускающейся черной тучи выделился один ворон. Очень крупный,
настолько крупный, что его сородичи держались поодаль, образуя вокруг него
пустое пространство.
Это был очень странный ворон. Он полетел не на край поля, где давно уже
начался пир, а на середину, где было еще опасно, где можно было огрести по
шее рукой умирающего.
Он летел туда, где еще топтались двое могучих витязей, едва-едва тягая
зазубренные мечи. Броня их свисала железными лохмотьями, оба были уже без
щитов и шеломов. Лица покрывала грязь, кровь мешалась с потом, но в глазах
их еще пылала ненависть.
Когда, переводя дух, они недвижимо застывали друг напротив друга,