"Татьяна Грай. Сайт фараона" - читать интересную книгу автора

унитаз не похищен за время стоянки, и зашагал по коридору в другой конец
вагона - ко второму туалету. Максим поспешно двинулся ему навстречу,
перекинув полотенце через плечо.
Они разошлись молча, но Максим видел, что проводнику хочется о чем-то
с ним поговорить. Однако пассажир торопился по своим делам, и дядька, явно
будучи человеком от природы деликатным, не стал, конечно, навязываться. Да
и к чему? Времени впереди много...
А сколько же, интересно, у него впереди времени, то есть если
говорить о пребывании в поезде, подумал Максим, запираясь в туалете и
приступая наконец к такому важному для него делу. Потом он как следует
умылся, содрав с шеи и рук ощущение нечистоты и жирности, и уставился на
себя в зеркало, не зная, стоит ли ему бриться. Похоже было на то, что он не
занимался этим уже дня три-четыре, решил он наконец, критически изучив свою
внешность. Может, бороду отпустить надумал? Что ж, неплохая идея. Потерял
память - потеряй внешность. Впрочем, что такое внешность? Примерно то же
самое, что имя. Временное, наносное. Налипшее на поток сознания.
Он рассмеялся и отправился обратно в купе, которое уже воспринималось
им очень лично, как будто этот маленький кусочек пыльного и душного
замкнутого пространства на какое-то время стал его единственным убежищем и
прибежищем, местом, куда возвращаются после встрясок и передряг, родной
клеткой...
Клеткой?
Почему в его уме возникло именно это слово? Он остановился перед
дверью купе, пытаясь понять причину рождения нового образа. Клетка, в нее
сажают птицу... птица хочет вырваться на волю, но железные прутья диктуют
ей свои условия, и жизнь пернатого существа вынужденным образом течет в
предписанных пределах... нет, не понять. Он не птица, уж это точно. Его
совсем не тянет в небо. В очередной раз сдавшись перед тьмой собственного
беспамятства, он вошел в купе.
Лиза уже высыпала крупные бледные яблоки прямо на клетчатое одеяло, а
картошку и огурцы разложила на узком вагонном столике, не озаботившись
поиском чего-нибудь более похожего на тарелки, чем промокшие бумажные
пакеты. Нет, она просто разорвала самодельные упаковки, и лохматые зубья
влажной серовато-коричневой бумаги торчали во все стороны, создавая вокруг
исходящих паром картофелин загадочный фон, и эта картинка почему-то
заставила Максима подумать о букетах цветов в прозрачных целлофановых
обертках с фасонным волнистым краем... вот уж ничего похожего, возмутился
он. Огурчики лежали по обе стороны от картошки - ближе к окну горка свежих,
блестящих, явно старательно вымытых женщиной, принесшей свой товар к
поезду, а ближе к двери - вдвое больших размеров горка малосольных,
маленьких, ровных, аппетитных донельзя.
- Садись, наворачивай, - пригласила Лиза, схватив сразу два
малосольных огурца. - Уж до чего я это уважаю! - продолжила она, с хрустом
разгрызя один огурец и прицельно рассматривая второй. - Дома фиг такое
увидишь. Никакой тебе картошки! Соевый гуляш, гречневая кашка... здоровье
превыше благосостояния! Ну, отведу душу и здесь, и в деревне... у бабули в
этом смысле жизнь крутая: вареники, пельмешечки, пирожки жареные, пирожки
печеные... ух, радости жизни!
Максим фыркнул и сел к столу. Картошка с огурцами... нет, он сам едва
ли питался соевым мясом. Вкус картошки был ему хорошо знаком. И огурчиков