"Александр Граков. Безумное такси" - читать интересную книгу автора

давно бурно клокотавшая под щедрым весенним кубанским солнышком. Даже
дворняги не гавкали с подвывом на чавкающих резиной обуви прохожих - для
этого нужно было вылезать из будки под противную, липнущую к носу сырость.
Поэтому, естественно, от вынужденного безделья любое мало-мальски значимое
событие здесь, как-то: дни рожденья, поминки, свадьбы, проводы,
воспринималось как повод для очередной выпивки. Сегодня, в канун Пасхи, в
станице были похороны.
Толик Поняков стоял на местном кладбище, заросшим по периметру буйно
залиствевшими кустами разноцветной сирени, у края могилы, вырытой колхозным
мини-экскаватором, и втягивал шею под воротник кожанки, спасаясь от
противного сырого ветра. Голова гудела , отказываясь воспринимать
окружающую действительность. Большей частью оттого, что он сутки не спал,
трясясь в Кавминводском пассажирском по пути к Тихорецку. И прямо с поезда
прибыл сюда - перед ним на подставленных табуретах стояли рядом два
закрытых гроба с самыми близкими людьми на земле. Отец и мать в один день,
один час... какие чувства, интересно, должен испытывать сейчас их отпрыск?
Толян прислушивался к себе и с изумлением не обнаруживал пока никаких -
атрофировались наглухо. Ну абсолютно тебе ноль эмоций!
Отделившись от кучковавшейся вокруг могилы толпы, к нему приблизился
Василь Иваныч - парторг укоренившейся в глубинке компарторганизации и по
совместительству заведующий Домом культуры. Он крепко сжал локоть Толика
жилистой рукой.
- Слушай, тебе уже четверть века, мужик ты самостоятельный... ну и все
такое-прочее. В общем, я надеюсь, ты достойно продержишься сегодня на
этом...м-гм, как бы это выразиться... мероприятии. Поверь, я сразу же дал
телеграмму...
- А я сразу же выехал, - прервал его Толик. - Бросай эту лабуду,
Иваныч, я все понимаю и все выдержу. Ты мне только расскажи, как все это
вышло.
- Последнюю бутылку водки в тот вечер не поделили. Скандал,
естественно. Сначала он мать - из ружья. А потом себя...из второго ствола,
- слова Иванычу давались все труднее. - Поэтому ты должен понимать, почему
я распорядился забить гробы ещё там, в морге. Ты, Толик, надеюсь, помнишь,
как твои родители потребляли в последнее время?
Вот теперь все встало на свои места. И голова перестала кругом идти. И
чувства появились. Но отнюдь не соответствующие угнетающей кладбищенской
обстановке. Еще бы не помнить! Из-за юности, утопленной родителями в
сивушном омуте, он сбежал от родных пенат, едва лишь отслужив армию.
Поклявшись ногой не ступать на родимый порог, пока окончательно не встанет
на ноги, чтобы вытащить из этого же болота Ляльку. Младшей сестричке было в
то время тринадцать. Плюс пять лет учебы и последующей работы - время, за
которое он строчки не черкнул домой... Постой, постой! - он схватил
парторга за плечо, заглядывая в глаза.
- Иваныч, где Лялька? - Что с ней? Почему её нет на похоронах? -
вопросы сыпались, наскакивая друг на друга. И по враз потемневшему лицу
парторга понял - смерть родителей ещё не конец его мучениям.
- - Ляльку... тоже? - он даже отступил на шаг от могилы, как бы боясь
в её глубине обнаружить ещё один заколоченный гроб. Иваныч отрицательно
покачал головой.
- - Она жива, Толик. Даже более того - учится в Краснодаре на