"Александр Граков. Паром в никуда (Город пропащих - 2)" - читать интересную книгу автора

номер.
Лиля выложила все это Федору таким тоном, словно отчитывала не зэка
с тремя ходками за плечами, а какого-нибудь сопливого малыша за
непослушание. Она явно нарывалась на скандал, зная его взрывной характер. И
добилась-таки своего.
- Ты, мокрощелка, кому это бакли разводишь? Мне, который тебя с
креста снял да прикид справил?- ярость от незаслуженной обиды настолько
переполняет его, что Федор, не различая уже, кто перед ним стоит, пере
ходит на феню. - Вот это благодарность за грев! Да пошла ты, сопля...
Хряснув дверью номера, он влетает в лифт и через несколько минут уже
заливает обиду в баре тройной порцией финского "Абсолюта". Затем просит
повторить...Потом рядом с ним на соседнем вертящемся стульчаке словно из
воздуха возникает прекрасная француженка, свидание с которой прервалось в
номере. И жизнь постепенно вновь начинает приобретать смысл.
Но только до той поры, пока в бар не спускается Лиля. Она подходит к
столику и ни слова не говоря, выдавливает на роскошные пакли француженки
двестиграммовый тюбик горчицы. И, воспользовавшись всеобщим
замешательством, поливает кашицу, очень смахивающую на дерьмо, фирменным
французским шампанским.
- Шанель номер пять! Кристиан Диор!- глаза Лили неестественно
расширены и похожи в этот момент на два бездонных колодца - никакого
отражения в зрачках. - Это тебе аванс за трах, который ты собираешься
предложить моему любовнику,- она улыбается путане милой улыбкой любящей
мамаши. Ее французский выговор почти безупречен. - Пошли, милый, в нашем
номере я покажу тебе настоящую любовь. Такую не купишь, это точно.
Визг разъяренной пантеры почти тонет в жизнерадостном ржании
посетителей бара - французы также чувствительны к хорошему юмору. Одному
Федору не до смеха. Все, эта истеричка достала-таки его! Он хватает Лилю
поперек туловища, бросает ее тело через плечо, словно охотник убитую лань,
и с этой ношей исчезает в лифте, оставив безутешную француженку оплакивать
то , что осталось от ее пышной прически.
- Любовник, да? - в своем номере он швыряет Лилю на двуспальную
кровать, застланную чистейшим узорчатым покрывалом.- Любовь покажешь,
с-сучечка? Так давай, показывай, как обещала. Раз перебила случку мне.
Федор сейчас готов удавить Лилю. Той самой подушкой, на которую
попали ее широко раскинутые ноги в шикарных туфлях. Аппетитные бедра лишь
чуть прикрыты неширокой юбкой, которая съезжает и съезжает вверх. У него
перехватывает дыхание и начинает першить в горле - под юбкой нет даже
намека на какое-нибудь прикрытие пружинисто кучерявившегося треугольника.
Кашлянув, Федор пытается отодрать свой липнущий взгляд от запретного плода
и...натыкается на два манящих колодца - Лилины глаза. И улыбка -
дьявольская, торжествующая, бродит по ее устам. И вся ее фигура, ломая
мощный, жесткий характер бывшего зэка, пружинисто выгибается навстречу его
магнетическому взгляду. А пары алкоголя и вовсе лишают его остатков силы
воли: Федор падает в кровать и рвет, на клочки раздирает ткань юбки,
прикрывающую такую желанную сейчас плоть.
Та же участь постигает и шифоновую кофточку. Еще через мгновение из
одежды на Лиле остается лишь широкий лакированный пояс, а Федор с
изумлением вдруг не обнаруживает на своем теле малайского батика и брюк. Но
ему уже не до этого - он с вожделенным вскриком припадает губа ми к