"Даниил Гранин. Месяц вверх ногами" - читать интересную книгу автора

среди своих бумерангов, топоров и копьеметалок. Коллекции были
составлены Миклухо-Маклаем и затем А. Ященко. С тех пор как
шестьдесят лет назад Австралию посетил Ященко, особых
пополнений музей не получил. Экспедиций не посылают. Владимир
Рафаилович - один из тех наших австраловедов, которые изучают
аборигенскую жизнь во всех подробностях; его можно пустить к
аборигенам, и никто не отличил бы его от любого
обитателя-аборигена. Но, сидя на Васильевском острове,
Миклухо-Маклаем не станешь. Слушая его, я чувствовал, что он
готов хоть на плоту, как Тур Хейердал, добираться до своей
Австралии. Сколько возможных Миклухо-Маклаев, энтузиастов,
мужественных, самоотверженных, несостоявшихся путешественников
вынуждено проводить свою жизнь в таких комнатах, заставленных
книжными шкафами.
- Дались вам эти аборигены! - говорил я, ища слова
утешения. - Первобытная нация. Что они могут дать нашему веку?
В глазах Владимира Рафаиловича появилась древняя тоска
этнографа от древнего людского невежества.
- Раса! - устало поправил он. - Раса, а не нация. Целая
человеческая раса. Одна из четырех рас. Они самое первобытное
общество из оставшихся па земле. Поймите, как это важно для
науки. - И он безнадежно махнул рукой.
Я вышел на набережную, получив первое свое австралийское
расстройство.
Лед на Неве лежал еще крепкий. Лыжники возле университета
садились в автобус. Легкий снег медленно кружился, не падая, а
поднимаясь вверх. Навстречу мне шел Лева Игнатов.
- Откуда, куда? - спросил он. Он не дослушал меня.
Недоверие - не то слово. Он воспринял новость как глуповатую
шутку.
- Какая Австралия? Неостроумно. Сорок градусов жары и
купание? Не существует. - Он поднял воротник. - Австралия?
Понятия не имею. Это что-то вроде Атлантиды. Ты видел
когда-нибудь человека, который был в Австралии? То-то. Старик,
очнись, мы ж с тобой не школьники. Австралия! Антиподы! Люди,
которые ходят вверх ногами! Мистика. Неужели ты до сих пор
веришь? Тебе надо проветриться; махнем лучше в Кавголово на
лыжах?
Его румяная морозная физиономия выражала такую
уверенность, что моя Австралия растаяла, показалась выдумкой, и
такой она оставалась долго, пока мы не ступили на раскаленные
плиты сиднейского аэродрома.


МЫ

В путевых очерках принято писать не "я", а "мы". Мы не
будем нарушать обычая. "Мы" - признак скромности. "Мы" - не
такая ответственность. "Мы" - более типично, когда "мы" ездим,
"мы" ходим, "мы" - так оно спокойнее. Конечно, тут есть свои