"Даниил Гранин. Еще заметен след (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу авторастихи ему понравились. Между нами, он сам стал переписываться с одной
москвичкой. Она быстро вправит мозги этому бычку". - Какие стихи? - спросил я. Жанна не помнила. Мы оба всматривались в мглу, я никак не мог оживить эту сцену - где Борис мне читал, как это было, - ведь, значит, мы спорили, я о чем-то думал, куда ж это все подевалось, где искать следы? Но все равно - выходит, мы с Жанной давно знали друг про друга. - Вот видите, - сказал я, - даже вас подводит память. - Так это мелочь, эпизод, - сразу ответила она. - Если вы вспомнили Лукина, то Волкова тем более. Я приехала к вам из-за него. - А что с ним? - Нет смысла рассказывать, пока вы не вспомните. - Кто он был по должности? - Понятия не имею. - Вот видите. - Он инженер. - Это на гражданке. Она протянула мне большую фотографию. Неохота мне было смотреть на этот снимок. Она следила за мной. Вряд ли по моему лицу можно было что-либо прочесть. Давно уже я научился владеть им. При любых обстоятельствах. Безо всякого выражения я мог смотреть и на этот портрет и пожимать плечами. Логика ее была проста: раз я вспомнил по карточке Лукина, то должен вспомнить и Волкова, они служили вместе, это ей точно известно, - следовательно, я знаю Волкова. - Может, и знал. Разве всех упомнишь. Столько лет прошло. Кто вам - Никто. - Никто, вот и хорошо, - сказал я, взгляды наши столкнулись, словно ударились. Я поспешил улыбнуться. - Тогда невелика потеря. Она чуть вздрогнула, пригнулась. Мне стало жаль ее. - Жанна, я не знаю, зачем вам это нужно, - как можно безразличнее начал я, - и не хочу вникать. Не ворошите. Не настаивайте. Поверьте мне. Как сказал один мудрец, - не надо будить демонов прошлого. Она смотрела исподлобья, подозрительно. - Вы-то чего боитесь? Только не уверяйте, что вы из-за меня. Я на вас надеялась. Бесстрашный лейтенант, вояка. А вы... Открещиваетесь. Неужели вы так напугались... - Не стоит. На меня это не действует. Я о себе думаю хуже, чем вы. - Вот уж не ждала. Если вы знали его, то как вы можете... Как вам не стыдно. Злость сделала ее старой и некрасивой. Она была не из тех женщин, что плачут. Губы ее скривились. - Впрочем, глупо и унизительно просить об этом. Она допила кофе, вынула зеркальце, принялась восстанавливать краски. Она проделывала это без стеснения, - один карандаш, другой карандаш, - и снова она была прекрасно-угрюмой, с диковато-чувственным лицом. Я ждал, что она скажет. Если она хотя бы улыбнулась мне, спросила меня - ну а вы-то, Тоха, как вы поживаете? Что-нибудь в этом роде. Но я не существовал, я был всего лишь источник информации, который оказался несостоятельным. Поставщик нужных сведений, только для этого я и |
|
|