"Дмитрий Антонов (Grassy). Автограф от ушедшей осени" - читать интересную книгу автора

песка и рыбок, нет вообще ничего, и мы плаваем над этим, смеясь и
отфыркиваясь, торжествуя над темным безмолвием, а там, глубоко, нет совсем
ничего, просто нет - и не надо. Кажется, единственное, что я умею делать по
настоящему неплохо, это рисовать на льду снежинки. И лепить снежную бабу. И
слушать хорошую музыку, такую, чтобы гитара или труба, чтобы вязкий сонный
голос, но не ковбойский, нет, а усталый, как у Джоси Голдштейна или Самбуры
Миннерсиматы, чтобы с веток за окном залетали невесть как на застекленный
балкон снегири и бились, бились в замурованные окна не в силах выбраться, а
кошка точила бы об колонки когти и невозмутимо спала на коробке от
телевизора. Чтобы не нужны стали слова и звуки, чтобы свет кружился словно
бабочка и трепетали лепестки цветущей вишни на страницах зачитанной до дыр
книги, чтобы на кухне выкипел чайник и ты опять со вздохом заварил себе
быстрорастворимой вермишели - все как всегда, одиноко, грустно и чуточку
больно, но это та боль, с которой ты теперь будешь жить вечно.
Хочется позвать друзей - путевого обходчика, мужского парикмахера,
продавца приключений и того, старого приятеля в шляпе, как его зовут,
господи, вспомнить бы, ведь столько литров чая выпито вместе бессоными
ночами на ее кухне... А как звали ее? Ведь обещал, что никогда не
забудешь... Она тоже обещала так много, но ведь это же не оправдание,
правда? Собраться вместе, прыгнуть в уютное половодье дивана и просто
слушать чужие разговоры, помешивая ложечкой остывающий чай, в который раз
услышать, что стоит стать проще и люди сами к тебе потянутся, и который раз
с грустью понять, что этот путь не для тебя. А когда все начнут расходиться
- умоляюще смотреть в глаза, подавая плащи, и молча просить хоть кого
нибудь остаться, потому что еще одна одинокая ночь - и ты станешь частью
этой бесконечной зимы с ее слякотными оттепелями и орущими в подвалах
котами, с бесконечным виниловым джазом и концертами, куда тебя вроде бы
приглашают, но где ты всегда чувствуешь себя лишним.
"- Что такое расходный материал, Джонни?
- Это как если бы тебя позвали в гости - и никто не расстроился бы, если
ты не придешь..."
"- Джонни... Ты не расходный материал..."
Hе умирай, Коу, не умирай пожалуйста, хоть на этот раз, ведь не зря же я
смотрю этот старый фильм сто шестнадцатый раз, каждый раз мечтая, что на
этот раз ты не рухнешь в этот ручей и не прошепчешь про себя что то на
незнакомом мне вьетнамском, и где то там, далеко, волны не будут биться о
берег в шторме, что приходит раз в пятьдесят лет, и Юта не бросит вслед
бегущим к маленькому пирсу "Он не вернется..."

III

Hовый год и Рождество - очень грустные праздники. Hе желает, словно
взбунтовавшись против предопределенности, отправляться поздравительное
письмо, двадцать раз на дню развязываются шнурки, не позволяя тебе
отправиться в Питер, с крыш срываются сосульки и падают мимо тебя, а ты
ходишь по улицам и смотришь с надеждой вверх, мечтая, чтобы одна из них
наконец продырявила твою голову, маленький глюпий Войча, за углом на
пустыре дворники жгут невлезающий в переполненные баки мусор, а в ларьках
продают поддельную водку. Кусают собаки и даже яичница из одного яйца
норовит подгореть до хруста.