"Алексей Гравицкий. Ради мести." - читать интересную книгу автора

Да что там точно, даже приблизительно, где он находится, не мог. Иван
Иванович шел впереди неторопливо, уверенно, целеустремленно, и Стасу
оставалось только поражаться, как этот человек ориентируется в этом
безликом лабиринте, где нет ни каких-то примет, ни звуков, ни запахов,
ничего за что могут уцепиться человеческие чувства. Даже каких-то простых
законов, которым подчиняется этот лабиринт. А если эти законы и имеются,
то они должно быть абсолютно не логичны, иначе бы Стас их уловил.
Коридор закончился тем же, чем и начался - глухой стеной. Иван Иванович
снова заелозил ладонью по стене, бесшумно появилась панелька, тихо
защелкали кнопки, с едва различимым шорохом распахнулась стена. Иван
Иванович пропустил Стаса вперед, на этот раз стена закрылась не сама, а
повинуясь очередному коду. Стас огляделся: просторная хорошо освещенная
комната, три самых обычных двери и глухая стена там, где только что был
вход. Иван Иванович прошел через зал, достал ключ и отпер одну из дверей:
- Проходи.
Стас повиновался, переступил порог маленькой комнатушки. Здесь была еще
одна дверь, кресло, стол, на столе комп с монитором дюймов на двадцать
пять. Стас не спеша оглядывал комнатушку, Иван Иванович запер дверь,
прошмыгнул к компьютеру, включил его и скрылся за другой дверью. Стас сел
в кресло перед компом, через несколько секунд экран осветился голубым
светом, потом компьютер натужно зажужжал, что-то догружая, экран
разделился на четыре части и показал одну и туже картинку, только с разных
сторон. Стас открыл рот и замер перед монитором. Это был огромный...
Даже не зал, а черт его не знает как обозвать подобное помещение. С
одной стороны сиротливо торчала трибуна пока пустая, с другой наваливаясь
друг на друга в ожидании стояли люди. Много людей. Сотни, тысячи людей.
Над этой страшной толпой повис гул - люди приглушенно переговаривались.
Стас перевел взгляд на трибуну, самая обычная, но... Стас вздрогнул. Над
трибуной расположился портрет. С портрета на собравшихся серьезно и
задумчиво взирал он, Станислав Паншин.
Скрипнула дверь, Стас обернулся. Иван Иванович хоть и был серьезен,
хитро улыбнулся, подмигнул:
- Следи за всем, что происходит. Когда позову, зайдешь в эту дверь. Там
тебя встретят, - Иван Иванович посмотрел на экран, сделался еще более
серьезным и вновь скрылся за дверью.
Через несколько секунд Стас увидел его на трибуне. По толпе волной
прошел гул, Иван Иванович вскинул руку, все затихло. И тогда, когда в этом
огромном зале смолк последний шепоток, когда каждый из этих
незарегистрированных, как догадался Стас, перестал шевелиться, боясь
нарушить тишину, тогда Иван Иванович заговорил. Он говорил негромко, но
голос его мощно разлетался по всему залу, слова доходили до каждого. И не
так был важен смысл этих слов, как тон, с которым все это говорилось.
Голос его ворожил, приковывал, заставлял поддаваться той эмоции, которая
требовалась Ивану Ивановичу. И зал жил по его законам. Как удалось этому
человеку обрести власть над такой толпой? Но, как оказалось, это был не
предел.
- Свободные! - повысил голос Иван Иванович. - Сегодня свершится то, что
было предречено! Сегодня пред вами предстанет тот...
Господи, подумал Стас, боже, какая глупость. Это же что-то полу
религиозное. Как оказывается можно прицепить социальное к политическому и