"Евген Гребiнка. Чайковский (Укр.)" - читать интересную книгу автора

повеселее! - и работать лучше с песнями. - Гребцы переглянулись, прилегли
на весла и запели в такт:

С понизовья ветер веет,
Повевает;
Ветер лодочки лелеет
И качает.

Гей, хлопцы, живо, живо!
В Сечи водка, в Сечи пиво...
Будем отдыхать,
Будем отдыхать.

Дружно в весла! Чайкой чайку
Обгоняйте!
Про Подкову, Наливайку
Запевайте.

Гей, хлопцы, пойте песни,
Словно птицы в поднебесье
Вольные поют,
Вольные поют!

Казалось, лодки пошли на веслах еще быстрее; они будто понимали песню,
неслись, как птицы, смело прядали по волнам. А ветер все крепчал; сильнее
и сильнее колыхались волны, крупнее и крупнее накатывались валы, сшибали,
разбивались друг о друга, обдавая мореходцев брызгами и пеною. Черное
море, всегда готовое пошуметь, разыгралось не на шутку. Оно кипело,
стонало, клокотало; над водою поднялся туман от мелких брызг; на небе не
было ни облачка, солнце шло по небу, странное, зловещее, без лучей, будто
красный шар. Казачью флотилию разметало в разные стороны; чайки потеряли
друг друга из виду.
На атаманской чайке гребцы выбились из сил, положили весла; ее качало,
бросало по волнам, как мячик; старшины и казаки собрались вокруг кошевого.
- Чудная погода, кошевой батьку! - говорил один куренной. - Видимое
наказание божее! Была бы туча, буря, гром, дождь, молния и прочее - оно бы
ничего; а то дует, бог знает откуда и зачем?.. Видимое наказание!
- Не придумаю, чем прогневили бога, - отвечал кошевой, - в церковь мы
ходили, посты держим, возвращаемся с лыцарского подвига: много истребили
бусурманских голов, чтоб христианам было жить на свете шире. Крым долго
нас не забудет!
- Так; а зачем же он дует так страшно, и чего ему хочется?
- Я знаю, чего ему хочется, - перебил кормчий, - ему хочется грешной
головы; пока не кинем в море эту голову, ветер не утихнет. Помню, давно,
еще при Степане Батории, было на нас такое попущение; кинули в воду
грешника - как сто баб прошептало: разом утихло!
- Что ж! Одному не штука умереть для славы и добра всему товариству, -
закричали казаки, падая на колени, - слушай, кошевой батьку, нашу
исповедь; чьи грехи больше, того и кидай в море.
- Погодите, - сказал войсковой писарь Алексей-попович, - завяжите мне,