"Евген Гребiнка. Чайковский (Укр.)" - читать интересную книгу автора

наказание божее!.. Да тут и сидеть неспокойно. Казацкий нос - вольный нос;
лети себе лучше вот к тому пану, старому шляхтичу, забыл его прозвище...
досадно, забыл! Да тебя не учить стать, злая личина, и сам знаешь... Вот у
него нос уже оседланный золотым седлом со стеклышками; сидеть будет
хорошо, покойно! Ступай же... А! И наш войсковой писарь!.. Говорил вражьим
детям, что будет толк из Алексея-поповича, будет - и вышел... И бьет
ворога, как мух, и на гуслях играет, и богу молится за наше товариство!..
И песня есть, ей-богу, есть... Вот она, песня:
На бiлому морю, на соколиному морю,
Чорний камень квилить, проквиля║.
Тут что-то не так, одно слово не так поставлено, а завтра выучу, и
будет хорошо: сегодня некогда!.. Куда ж ты идешь, пане писарь?
- Спать пора, брат Никита, и ты ложись спать.
- Куда тебе спать, тут такая комедия! Послушай. Прихожу в курень и сел
ужинать; подле меня новичок, просто дрянь, ребенок, сидит и ничего не ест,
я ему михайлика - не пьет, говорит: "Нездоровится, дядюшка".
- Какой я тебе дьявола дядюшка? Зови меня брат Никита. А тебя как
звать?
- Я, говорит, Алексей-попович.
- А может, еще и пирятинский? - говорю я.
- Именно пирятинский!
- Вот тут я и покатился от смеху. Какой ты, говорю, Алексей
пирятинский... Бог с тобой, уморил меня смехом! Есть у нас Алексей-попович
пирятинский, не тебе чета. хоть и молод, да дебелая душа, и от михайлика
не отказывается, и прочее... А ты что за казак! Молодо, зелено, еще не
сложился; хоть и порядочного роста, да прям и тонок, словно тростинка...
- Я вот с неделю живу в курене, - сказал он, - от всех слышу, что есть
другой Алексей-попович пирятинский и хотел бы посмотреть на него.
- Увидишь, - сказал я, - он теперь приехал вместе со мною. Я бы тебе
сейчас показал, да он у кошевого.
- Покажи мне, когда выйдет.
- Ладно, - сказал я, - я вот тут уже давно брожу да напеваю новую
песню.
- Странно, если это тебе не снилось, - отвечал войсковой писарь, - в
Пирятине, сколько помню, не было другого Алексея.
- А явился, ей-богу, явился! Вот я тебе его покажу.
- Пускай завтра.
- Нет, не завтра, сегодня покажу. Никита Прихвостень справедливый
казак, не станет снов рассказывать; выпить - выпьет при случае, а лгать не
станет. Приведу, сейчас приведу пирятинца, докажу правду.
Ох! По соколиному камню, чорному камню,
Бiлое море квилить, проквиля║.
И Никита ушел к Поповичевскому куреню, напевая новую песню. А
Алексей-попович вошел в свою войсковую палатку, расспросил Герцика,
надавал ему пропасть поручений и в Лубны и в Пирятин, снабдил на дорогу
несколькими дукатами и подарил дорогой турецкий кинжал, осыпанный
алмазами, говоря: "Я сам своеручно убил пашу и снял с него этот кинжал;
пусть он будет залогом нашей дружбы".
Герцик со слезами обнял Алексея, обещал выполнить все поручения, тотчас
дать знать обо всем в Сечь и вышел.