"Грэм Грин. Меня создала Англия" - читать интересную книгу автора

обступает любопытство, холодное и враждебное. А ведь это все равно, что
разбить зеркало, - плохо, не к добру. Уверенность покидала ее. Она уже
сомневалась, узнает ли брата, если он соблаговолит явиться.
Но узнала сразу: шрамик под левым глазом, круглое лицо, которое всегда
казалось неожиданно осунувшимся, лицо утомленного ребенка, и
настораживающее даже посторонних добродушие.
- Кейт, - он был весь раскаяние, - прости, что опоздал. Я не виноват.
Видишь ли... - и насупился, готовый встретить недоверие. И целуя его,
обнимая, чтобы убедиться в его реальности, в том, что он-таки пришел и они
опять вместе, она думала: а с какой стати верить ему? Он рта не откроет
без того, чтобы не соврать.
- Хочешь моего джина? - Он пил медленно, и она, как о себе самой,
уверенно поняла, что он встревожен.
- Ты не изменился.
- А ты изменилась, - сказал он. - Ты очень похорошела, Кейт. - Вот оно,
думала она, обаяние, твое проклятое пленительное обаяние. - Благополучие
тебе к лицу. - Она всматривалась в него, придирчиво разглядывала, как он
одет, искала признаки, что сам он в эти годы видел мало благополучия.
Впрочем, один хороший костюм у него всегда был. Высокий, широкий в плечах,
худощавый и немного утомленного вида, со шрамом под левым глазом, он сразу
привлек внимание официанток. - Пожалуйста, пива, - и официантка буквально
распласталась на стойке: Кейт перехватила зажегшийся в его глазах лучик
обаяния.
- Куда пойдем ужинать? Где твои чемоданы? - Он чуть подался от стойки и
поправил школьный галстук.
- Дело в том, что... - начал он.
- Ты со мной не едешь, - сказала она с печальной уверенностью. Даже
удивительно, как у нее сразу опустились руки: ведь ему как дом родной эта
комната, клубы дыма за дверью, выдохшееся пиво, "Гиннес вам полезен" и
"Уортингтон вас выручит" - в нем самом та же самоуверенность и нахрапистый
тон рекламы.
- Откуда ты знаешь?
- Я всегда знаю. - Действительно, она всегда знала наперед; она была на
полчаса старше; порою ее угнетала мысль, что за эти несчастные полчаса она
расхватала мужские качества - твердый характер, напористость, а ему
оставила лишь обаяние, которого так не хватает женщинам. - Тебе что же, не
дают работу в Стокгольме?
Он облучил ее улыбкой; опустив обе ладони на ручку зонта (перчатки,
подумала она, нужно почистить), он привалился спиной к стойке и лучисто
улыбнулся ей. Всем своим видом он как бы предлагал: поздравьте меня, и его
беспокойные глаза, смешливые и добрые, хитрили с ней, точно фары
подержанного автомобиля, который тут подкрасили, там навели блеск - и
выставили продавать. И он бы убедил кого хотите в том, что на сей раз
поступил умнее некуда, - кого угодно, только не ее.
- Я уволился.
Знакомая история. Каждый год эта роковая фраза оглушала отца,
подтачивая его последние силы. Отец боялся подходить к телефону: "Я
уволился". "Я уволился..." - и в голосе даже гордость, словно совершен
похвальный поступок, а потом пошли телеграммы с Востока, отец распечатывал
их дрожащими пальцами. "Я уволился" - из Шанхая, "Я уволился" - из