"Г.Грин. Ценой потери" - читать интересную книгу автора

благоприобретенным дефектом или
уродством, его эстетическое чувство
восстает против этого и в нем возникает
отвращение к самому себе. Правда, с
годами он примиряется со своими
дефектами, но происходит это лишь в сфере
сознания. Подсознательная сфера, не
изжившая следов ущербности, вносит
изменения в его психику, рождая в нем
недоверчивость к людям.
Р. В. Вардекер. Из брошюры о лепре

ЧАСТЬ I

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Каютный пассажир записал в свой дневник пародию на Декарта: "Я
испытываю неудобства, следовательно, я существую", потом долго сидел, держа
перо на весу, так как добавить к этому было нечего. Капитан в белой сутане
стоял у раскрытого окна салона и читал требник. Ветра не хватало даже на то,
чтобы шевельнуть бахромку его бороды. Эти двое вот уже десять дней были одни
на реке - одни, если не считать, конечно, команды из шестерых африканцев и
десяти палубных пассажиров, которые менялись почти незаметно на каждой
остановке. Самоходная баржа, принадлежавшая епископу, напоминала колесные
пароходики, которые когда-то бегали по Миссисипи: какая-то вся помятая,
сильно нуждающаяся в покраске, с высоким, девятнадцатого века, полубаком. Из
окон салона была видна бесконечно разматывающаяся река, а внизу, на
понтонах, среди дров для машинного отделения сидели, расчесывая волосы,
палубные пассажиры.
Если отсутствие перемен равнозначно покою, то вот это и был покой, но
до него приходилось добираться сквозь неудобства, как до ядрышка ореха,
закованного в твердую скорлупу: жара, которая обволакивала их, когда река
сужалась до каких-нибудь ста метров; душ, всегда теплый от близости
машинного отделения; вечером - москиты, а днем - мухи цеце со скошенными
назад крылышками, точь-в-точь как крохотные реактивные истребители. (В
последнем поселке щит у берега предупреждал на трех языках: "Зона сонной
болезни. Остерегайтесь мух цеце".) Капитан читал требник с хлопушкой в
правой руке и, совершив очередное убийство, поднимал двумя пальцами
крохотный трупик, показывал его пассажиру и говорил: "Цеце". Общение между
ними, пожалуй, этим и ограничивалось, потому что каждый из них изъяснялся на
языке своего собеседника с запинкой и с ошибками.
Вот как примерно проходил день за днем. Утром, в четыре часа, пассажира
будило треньканье колокола в салоне, возвещающего "санктус", и вскоре за
окном каюты (там помещались стул, стол, шкафчик, где шныряли тараканы,
распятие и дань тоске по родине - фотография какой-то европейской церкви,
укутанной в пушистую сутану снега) на сходнях появлялись прихожане,
возвращающиеся домой. Он смотрел, как они взбираются на крутой берег и
исчезают в джунглях, помахивая на ходу фонарями, точно псалмопевцы в том