"Наковальня" - читать интересную книгу автора (ван Палланд Николас)

ГОРЬКИЕ ГУБЫ

У Идома Джапалджарайи горькие губы — это первое, о чем подумала Изадора, увидев его. Невысокий человечек, с коротко стриженными волосами, отливающими золотом, почти черной кожей, тяжелыми бровями и этими горькими губами. Только глаза компенсировали его суровость; они были большими и теплыми. Словно бы кто-то соединил верхнюю и нижнюю половины от разных лиц, и шов шел поперек когда-то сломанного носа. Губы Идома разошлись, обнажая белые зубы, глаза сморщились и превратили это в теплую улыбку.

Он был худым почти до истощения И двигался им навстречу с трудом. Когда инженер протянул руку, Габриел увидел, что под одеждой он носит механизированную сбрую, помогающую движению.

— Мистер Кайли, мисс Гацалуменди?

Улыбка Идома была звонкой как колокол, а голос — удивительно низким и очень мягким.

Чтобы устроить эту встречу, Габриелу потребовалась значительная решимость. Автоматический секретарь был сама любезность, пока землянин не назвал себя. Последовавшее за этим «Одну минуту, пожалуйста», несмотря на все полированное совершенство робота, вылилось в такую долгую паузу, что Габриел понял: что-то происходит. Вскоре он поднялся на одну ступеньку административной лестницы, удостоившись разговора с секретарем-человеком, который в свою очередь отфутболил его к женщине, представившейся юрисконсультом.

Адвокат мистера Джапалджарайи — она произнесла «Джапджарая» — посоветовал ему не разговаривать лично ни с кем из семьи покойной.

Утверждения Габриела, что этот визит носит чисто неофициальный характер, были встречены откровенным неверием. А его отрицание всякого желания настаивать на гражданском иске против властей Рейнер-парка пробудило легкую враждебность, замаскированную густым туманом многословия, в котором слово «сожалею» выступало на первый план.

Наконец он сдался и позвонил Джейл Найквист, которая громко фыркнула, когда Габриел объяснил проблему, и пообещала лично поговорить с Идомом. Она перезвонила через двенадцать минут и велела им быть в два часа возле управления парка, а она организует пропуск и для него, и для Изадоры.

Они встретились с Идомом в коридоре, где инженер наблюдал за ремонтной бригадой, снимавшей напольные панели. Джапалджарайи демонстративно поздоровался сначала с Изадорой и только потом повернулся к Габриелу.

Сходство между этими двумя мужчинами просто поражало. В роду человеческом, который за три столетия после войн, последовавших за генинжевой Чумой, расселился по звездам, став более однородным, сделалось почти невозможным проследить расовое наследие любого отдельного человека. Кожа большинства представителей человечества колебалась от светло- до темно-коричневой, волосы — от темно-каштановых до черных. Белокурые волосы и голубые глаза стали сравнительной редкостью, и были места, где рыжие кудри могли остановить городское движение.

«За исключением Земли», — подумала Изадора. Забавно, как слову «Земля» с заглавной «3» почти всегда предшествуют слова «за исключением». Уникальная среди Семнадцати Планет.

Габриел прилетел с Земли, и родители Идома Джапалджарайи были иммигрантами оттуда. Изадора отыскала его биографию этим утром, когда была на работе.

Мужчины молча присматривались друг к другу. Наконец Идом улыбнулся и выпустил руку Габриела.

— Я должен был догадаться, услышав фамилию вроде Кайли. Коренной австралиец?

Габриел кивнул:

— Предки из Аранды. Я родился в Лендинге.

— Ах да. Да. Красивое место. Никогда там не был, но… слышать слышал. Простите мое любопытство. Мои родители были с Тасмании.

Идом повел их в соседнюю комнату, которая явно служила ему кабинетом, и жестом пригласил садиться. Сам он осторожно опустился в кресло напротив. Поймав взгляд Изадоры, уставившейся на скелетную сбрую, уходящую по тыльной стороне его рук в рукава, Идом сказал, когда женщина смутилась:

— Не беспокойтесь. Это врожденное состояние. Без неё, — он показал на сбрую, — я сидел бы в инвалидной коляске.

— В чем?

— Инвалидной… ах… да, вы, должно быть, никогда не видели таких. Примитивное средство передвижения для людей, неспособных ходить.

«Инвалидная… коляска?»

Изадора удивилась, почему он не вылечил свое заболевание с помощью генной инженерии, как сделал бы любой нормальный человек? Тем не менее она поймала себя на том, что сочувствует Идому.

Габриел остался стоять и медленно осматривал комнату. Ее стены были увешаны старинными двухмерными фотографиями. На одной стене красовались два длинных тонких копья, а под ними — более короткие, крючковатые деревяшки. На другой висело несколько грубых деревянных пластин, изогнутых в середине под прямым углом.

— Я слышал, у вас возникли трудности с администрацией, — сказал Идом. — Примите мои извинения. Вчера у меня был один из этих занудных репьев из юридического отдела и велел не иметь с вами ничего общего. Все толковал о возможном гражданском иске. По-видимому, они сказали то же моим помощникам. — Инженер помолчал. — Как я понял, вы не планируете ничего такого? — осторожно поинтересовался он.

Габриел покачал головой:

— Нет времени, нет средств, нет склонности.

— Так я и думал. — Человечек явно был рад, что его вера в людскую природу подтвердилась. — Насколько я могу судить, они делят весь человеческий род на две категории: истцы и ответчики, — произнес он, обращаясь к Изадоре. — Но все же чем я могу быть вам полезен?

Габриел поджал губы и с минуту изучал Идома. Казалось, он подбирает слова.

— Это насчет той ночи, когда погибла моя сестра, — сказал наконец землянин.

Идом опустил глаза.

— Конечно, конечно… я соболезную. Однако вы должны понять, что тут ничего нельзя было сделать. Ничего.

— О, я понимаю. — Габриел успокоительно поднял руку. — Не беспокойтесь. Просто… гм-м-м… — Он полез в карман, вздрогнул, полез в другой и наконец умоляюще посмотрел на Изадору, которая уже протягивала ноутбук. — Спасибо, — пробормотал землянин, беря его у нее из рук. — Вы не посмотрите для меня кое на что?..

Они вывели файл на большой настольный экран Идома. Глаза инженера расширились, когда возник план Рейнер-парка.

— Я… Где вы это взяли? — Он казался ошеломленным.

— Из ноутбука моей сестры.

Идом наклонился и пару секунд рассматривал экран.

— Да, так я и думал. Здесь и близко нет полных планов. Начнем с того, что детали даны только до квадратного метра или около того, поэтому нет никакой фактической информации о техническом оборудовании. И есть масса вещей, которые просто не показаны.

Габриел перебил его:

— Мне просто любопытно… что не показано на этом плане? — Как я сказал, ничего, что размером меньше квадратного метра. И жизненно важные вещи: системы безопасности, сигнализация, все такое. И конечно, решетка Икарова поля, — добавил Идом. — Это самый охраняемый секрет на Кьяре. Думаю, не наберется и полдюжины человек, которые знают местонахождение трех городских генераторов или хоть десятую долю расположения решетки. А что касается парка, то никто не знает ВООБЩЕ! И это же относится к дублирующим системам, сигнализации — массе всего. Габриел нахмурился.

— А те, кто его строил?

— В тех редких случаях, когда были нужны люди, принимались специальные запутывающие меры: вы знаете, над чем работаете, но не знаете, как туда попали, и все плотно закрывается, когда вы уходите. Остальное делалось запрограммированными автоматами, которые депрограммировались в конце каждого дня мной лично.

Идом посмотрел на Габриела, вид у которого был скептический.

— Поверьте, — убеждал инженер, — если есть что-то, к чему никто — никто! — на Торе не относится небрежно, так это Икарово поле. Отклонение на одну десятитысячную «g» в любую сторону — и все сирены здесь взвоют так, как вы никогда не слышали! Пойдемте, — сказал он, вставая из-за стола. — Пойдемте посмотрим на контрольный пост.

Хромая, Идом провел их по коридору к неподписанной двойной двери кремового цвета. Левый глаз инженера вспыхнул на миг красным светом, когда лазер сканировал его сетчатку.

— Входят трое.

Дверь отъехала, и они вошли в нервный центр Рейнер-парка.

Контрольный пост был одного из тех трудноописуемых бежевых цветов, которые выглядят как смесь всех остатков из завалявшихся в гараже банок с красками. Вдоль стен стояли мониторы и пульты с рычажками и кнопками, назначение которых не поддавалось дедукции. Большой экран на одной стене показывал участок парка возле Часов Чандры. Однако самым грандиозным зрелищем был потолок, который представлял голографическую проекцию всего парка. Он был усеян крошечными красными огоньками, некоторые из которых двигались. Изадора без труда догадалась, что они изображают людей и животных. Пять техников медленно обходили комнату, проверяя приборы. Одним из них была Джейл Найквист. Она ухмыльнулась Габриелу.

— Добро пожаловать в настоящий Рейнер-парк, — улыбаясь, сказал Идом и опустился в кресло, которое парило в полусантиметре над полом на каком-то отталкивающем поле.

Габриел восхищенно уставился на потолок.

— Вот черт, — пробормотал он, его глаза метались туда и сюда. — Красные огоньки — это люди, да?

— Верно. — Идом наблюдал за реакцией своих гостей с явным наслаждением. — Вот отсюда мы все и контролируем. — Он передвинул свое кресло к центральному столу-пульту. — Опыление цветов, температуру, влажность, состав почвы, даже сколько килограммов мусора собрано роботами-уборщиками в каждый конкретный день.

— И животных, их передвижение и так далее, — подхватил Габриел.

Лицо Идома вытянулось, а голос стал сухим.

— Все животные — генинжи, лицензированные и имеющие сертификаты безопасности, — натянуто сказал он.

— А вы не большой поклонник генинжей, — заметил Габриел.

— Это не я решил. Генинжей выбрал мистер Рейнер.

— Угу. — Габриел снова взглянул на потолочный дисплей. — И вот так вы проверяете, не остался ли кто в парке на ночь?

Идом покачал головой:

— Нет-нет, у нас автоматические счетчики на входе. Они считают входящих и выходящих и поднимают тревогу при любом расхождении в момент закрытия. Конечно, у нас по всему парку стоят и инфракрасные датчики, и датчики движения, но из-за всех этих деревьев и прочей растительности — а также животных, как бы их ни контролировали, — могут возникать ошибки.

— Значит, в ту ночь счетчики не работали, — сказал Габриел.

Идом мрачно кивнул. Его хилая рука сжалась в кулак и мягко застучала по пульту.

— Да. Они не работали. У нас возникла проблема с двумя системами безопасности, и мы закрыли целый участок сети для ремонта. Конечно, наблюдение по-прежнему велось, вручную, через камеры, но… парк большой. Глупец, — прошептал он себе. Изадоре показалось, что инженер пытается сдержать злость, — Глупец, — повторил он.

— Кто дежурил той ночью?

Идом перестал постукивать и в упор посмотрел на Габриела.

— Я, — угрюмо ответил он. — Я был… ответственным лицом. Я работал с Джейл Найквист и Абдалом Халалом. Мы пытались разобраться с поломками. Вы должны понять, что в любой новой системе, вроде этой, обязательно найдется что-то, что было упущено. Маленькие… проблемы, которые надо улаживать. Это нормально. Это в природе инженерного дела. А то место, где она погибла, находится на другой стороне парка, почти в трех километрах отсюда. Даже если бы мы увидели ее, мы бы не успели до нее добраться, чтобы что-нибудь сделать.

Изадоре послышались в голосе Идома почти что нотки мольбы.

— А в этой комнате все время кто-то был?

— Конечно! Не считая двадцати минут, когда Джейл и Абдал проверяли сеть за коридорной панелью, мы все трое все время были здесь. Но без счетчиков… она была просто точкой.

Идом поднялся и перешел к контрольному пульту. Трясущимися пальцами он погладил гладкую поверхность, потом оперся на нее ладонями.

— Как я мог узнать, что это она? — пробормотал Идом. Изадора почувствовала, что Джейл стоит позади нее.

— Что с тобой, Идом? — спросила великанша.

— Нет, ничего… — Инженер повернулся, его руки подергивались. — Все в порядке, Джейл. Ничего страшного.

— Думаю, нам в любом случае пора уходить, — сказал Габриел. — Вы помогли мне. — Он помолчал. — Еще одна вещь. Джейл, вы не знаете, Сорилыцица сегодня здесь?

Идом недоуменно наморщил лоб, глядя на Джейл.

— Сорильщица, Идом, только одна, — напомнила ему Джейл. — Эй, Абдал! Всеобщая любимица сегодня здесь?

Один из техников откинулся на спинку стула и прищурился на дальнюю панель.

— Смотри ты, ее робот все еще на месте.

— Почему тебя интересует Сорильщица? — спросила Джейл, провожая Габриела и Изадору к главному входу.

— Сам не знаю. — Землянин выглядел повеселевшим. — Просто хочу спросить ее мнение о паре вещей.

Они подошли к большой прозрачной двери. Но Джейл не торопилась ее открывать.

— Знаете, — сказала она, глядя в сторону, — Идом глупо повел себя, когда это случилось. Мы думали, он спятит. Он не спал трое суток. Сам закончил проверку сигнализации. Это… рутинная работа, любой из нас мог ее выполнить. Не представляю, как он справился в этой своей сбруе. Идом любит парк. Для него это не просто какое-нибудь дурацкое самоутверждение. Не просто что-то, на что ты шлепаешь свое имя, потому что твоя компания заплатила за десять процентов этого.

— Его бы закрыли? — спросила Изадора.

— Смеетесь? — фыркнула Джейл. — Саксон Рейнер слишком много вложил в него. Думаете, он бы позволил кому-нибудь закрыть свой парк? Ни за что. Нет. Но они могли бы снять Идома с должности управляющего и главного инженера, хотя я и в этом сомневаюсь, сколько бы они там с Рейнером ни сражались.

— Сражались?

— Да. Особенно из-за генинжей. Идом хотел настоящий парк с настоящими дикими животными в сдерживающих ошейниках. Рейнер заставил его взять генинжей. — Джейл наконец отворила дверь. — Я думаю, больше всего на Идома подействовало то, что ремонтные платформы и сам купол — это единственное место во всем парке, где он не проверил лично каждый сварной шов.

Изадора и Габриел вопросительно подняли брови.

— Акрофобия, — объяснила Джейл. — Испытывает головокружение, даже стоя на стуле. Чувствуете иронию? Единственная вещь, которую он не проверил лично, и именно там она погибла. Слушайте, я должна вернуться.

Габриел и Изадора поблагодарили женщину и вышли на улицу.

Они ждали на другой стороне. Два агента ЦУРЗ и три полицейских робота с угрожающим блеском невыразительных лиц.

— Габриел Кайли, — сказал один, — вы арестованы.