"Филиппа Грегори. Вайдекр " - читать интересную книгу автора

плакала о локонах, плакала, собирая его белье, плакала, покупая огромные
коробки конфет, чтобы подсластить первые самостоятельные шаги героя. Уже за
неделю до отъезда Гарри мама проливала такие потоки слез, что даже он сам
находил это чрезмерным, а мы с папой каждый день спасались на самых дальних
выгонах.
Наконец Гарри уехал, отбыл, как молодой лорд, в фамильном экипаже с
двумя лакеями и даже в сопровождении папы. К моей чести, я тоже пролила
несколько слезинок, но видела их только Белла. Это была моя первая верховая
лошадь, купленная папой специально, чтобы утешить меня после отъезда брата.
Но вот экипаж Гарри пропал за поворотом, и я сразу перестала терзаться
мыслями о нем.
Другое дело - мама. Она проводила долгие одинокие часы в гостиной,
перекладывая старое шитье, сортируя вышивки и гобелены, расставляя цветы в
китайских вазах или наигрывая какую-нибудь мелодию на фортепьяно. Неожиданно
звуки замолкали, рука бессильно падала, и мама сидела, глядя за окно в парк,
но видя перед собой только своего единственного сына. Затем, глубоко
вздохнув, она вновь либо склонялась к шитью, либо продолжала прерванную
мелодию.
Солнечный свет, такой радостный в саду и лесах, не щадил мамину
гостиную. От него выгорали и краски ковров, и золото маминых волос. И пока
она увядала в четырех стенах, мы с папой все скакали и скакали верхом,
болтая с арендаторами, наблюдая за созреванием урожая, за работой мельницы
на речке, пока, наконец, не начинало казаться, что весь мир принадлежит
только нам.
Мы все знали о деревне. Родившимся в ней детям обычно давали наши
имена - Гарольд или Гарри - в честь папы и брата, Беатрис - в честь мамы и
меня. Если умирал кто-то из арендаторов, то мы с отцом либо помогали его
семье, если они намеревались уезжать, либо заключали договор с наследниками,
если семья оставалась.
Словно маленькая императрица, скакала я рядом с отцом - самым богатым
помещиком нашего графства, милостиво кивая нашим работникам, глядя как они
поспешно сдергивают шапки и кланяются.
Бедный Гарри был лишен всего этого. Для него не существовало это
счастье - видеть нашу землю в любое время года и в любую погоду: вспаханные
поля, спокойно ожидающие своего часа под первым снежком, и зеленые моря
пшеницы в разгаре лета. И пока я так росла на воле, сама себе госпожа, Гарри
хандрил в школе, посылая домой жалобные письма маме, отвечавшей ему
посланиями на голубой бумаге, закапанной слезами.
В первый год ему пришлось очень плохо в школе, вдали от мамы и ее тихой
гостиной. Когда Гарри приехал в школу, все мальчики уже успели разбиться на
разные группировки со своими племенными обычаями, и бедного Гарри мог
терзать и мучить каждый, кто был хоть на дюйм выше или на месяц старше.
Когда начался второй учебный год и приехали новые, более юные жертвы, жизнь
Гарри стала легче. На третий год Гарри сильно вырос и стал взрослым
мальчиком, которого уже раздражала его внешность херувима. Все чаще и чаще,
когда он приезжал домой на каникулы, его сундучок бывал набит сластями,
подаренными другими детьми.
- Гарри так любят в школе, - с гордостью говорила мама.
Каждые каникулы он рассказывал мне о лихих выходках предводителя их
группы. Как каждый семестр они устраивают военную вылазку против городских