"Леон де Грейфф. Стихи " - читать интересную книгу автора

ЛЕОН ДЕ ГРЕЙФФ
Перевод с испанского Сергея Гончаренко **
______________
** Леон де Грейфф - Стихи (Перевод с испанского Сергея
Гончаренко) // Поэзия Колумбии (М.: Художественная литература,
1991), 93-127.


* * * Я, пришелец из ночи, лишь с ней и в ладу, ибо мне она
мать и отчизна... Короче, я тогда лишь и счастлив, когда попаду в
чернокнижную мглу лунатической ночи.
Я бреду, усмехаясь под стать королю, я досаду свою до рассвета
оставил: всех и вся в темноте я всем сердцем люблю, кроме, черт
побери, грамматических правил!
Но прощу я и правила эти потом, ибо Полночь - Офелия с белым
цветком, ибо Ночь - леди Макбет с кровавым клинком, -
и спасенье мое, и погибель при этом. Награди же собою меня
поделом, ночь, которой вовек не смениться рассветом!

* * * И пугач и нея'сыть - по душе мне они, ибо филинов голос
мне с рожденья сродни.
Голос дьявольской жути, колдовской аргумент в пользу древних
преданий и зловещих легенд.
Мне поведает филин про великую боль, про абсурд литании и про
вещий пароль, без которого тайну рифмой не озарить, без которого
песня - не неясыть, а сыть.
Без которого - сгинуть в желтом пекле пустынь и невзвидеть за
тучей поднебесную синь. Потому-то мне филин и его ведовство по
душе, ибо тайны не постичь без него. За абстрактной системой верных
формуле сфер затаился премудрый филино-люцифер.
Над трясиною сметы и бумажных болот филин, брат мой, хохочет,
то бишь песню поет.
Вдоволь, всласть над Леоном каркай днесь, воронье: завтра
филины примут Грейффа в братство свое!

Трубка Лео Легриса Так вот она, трубка, которую Легрис
прогрыз, измышляя за ересью ересь своей луноличности.
Так вот она, трубка, с которой беседу ведет он, когда
захлестнет непоседу прилив апатичности.
Когда не хохочет он и не бормочет, когда не горланит в ночи
что есть мочи он песни таинственной.
Когда он затоплен мечтой голубою, когда он уходит в мечту с
головою - о ней, о единственной,
при виде которой наш Легрис опешил, смешался и спешился и,
безутешен, забыл о греховности.
Отныне у бочки не выбьет он днища, не выпьет ни капли - он
кормится пищей высокой духовности.
Взнуздала, стреножила, шоры надела - а он еще глупостей всех
не наделал: так много осталось их...
Свирепо дымит он, как будто бы память о ней этим дымом желает