"И.Грекова. Под фонарем (Авт.сб. "На испытаниях")" - читать интересную книгу автора

что она вчера уж так хорошо прибрала и одела покойницу - как куколку.
Татьяна Васильевна тоже была рада. Чтобы не видеть больше голую тетю Мари,
она согласна была бы не есть хлеба целый месяц. Но все-таки ей было стыдно
- отдала хлеб, испугалась. И не свой хлеб - молоко мальчикам: Она поехала
домой, изнемогая от угрызений совести, но все же с облегчением. До похорон
оставалось еще три часа. Она решила пойти в садоводство, попытаться
достать там хоть немного цветов.
Дома она предложила Кате: "Хочешь пойти со мной в садоводство, купить
цветов для тети Мари?" И маленькая Катя, словно тоже изнемогая от совести,
вложила в руку матери тоненькие холодные пальцы.


Они шли к садоводству - каким только чудом сохранилось оно в военное
время? - и на них светило солнце. Продолжался неправдоподобный, тонкий и
призрачный летний воскресный день в октябре. Огромный участок садоводства
- видимо, тоже в честь воскресенья - был совершенно безлюден и пуст. Они
зашли в оранжерею. Там, в косых солнечных лучах с танцующими пылинками,
сидела толстая женщина и беззвучно плакала. Слезы, казалось, у нее текли
не из глаз, а сразу из всех пор помятого лица. На вопрос: "Нельзя ли здесь
купить цветов?" - она ничего не ответила и продолжала плакать, вытирая
лицо подолом спецовки. Это было странно, как в сказке, и даже страшно -
тишина, солнце и беззвучно плачущая женщина. Никаких цветов в оранжерее не
было. Татьяна Васильевна тихо прикрыла за собой дверь и взяла Катю за
руку: "Пойдем поищем, не осталось ли хоть зелени на грядках". И они с
Катей двинулись по грядкам. Конечно, ни цветов, ни зелени уже не было. На
черной, местами бархатисто-сизой от ночного инея земле лежали только
умершие, обмороженные стебли да бурые картофельные плети. Все было мертво
и черно под светом солнца. Татьяна Васильевна уже совсем было решила
вернуться домой, как вдруг неожиданно они нашли "его".
"Он" был маленький, желтый, убогий цветок на короткой ножке, с мохнатым
и бескровным венчиком, и он не стоял, а лежал на грядке, и венчик с одного
боку слегка почернел от мороза. Почему он расцвел? Ошибся, что ли, приняв
осень за весну? Он лежал и будто ждал их, трогательный и неуместный. И
Татьяна Васильевна взяла его. И потом положила в гроб, на грудь тети Мари.
Вот и все.
Так вот оно наконец это назойливое, неуловимое воспоминание! Наконец-то
она поняла, какой образ мучил ее весь вечер, всю ночь. Это был "он" -
маленький желтый цветок, положенный на грудь уродливой мертвой старухе и
заколоченный вместе с нею в гроб.


Зазвонил будильник. Татьяна Васильевна протянула руку и нажала кнопку.
Будильник замолчал. В комнате было серо, по стеклам скользил дождь.


Будильник. Утро. Надо вставать, идти.

1963