"И.Грекова. Кафедра" - читать интересную книгу автора

По всему помещению в разнообразных позах сидят преподаватели кафедры --
доценты и ассистенты. Профессоров, кроме Энэна, нет ни одного, что ему
постоянно ставит в вину ректорат ("Мало работаете над выращиванием кадров").
Первым, по-видимому, будет выращен Кравцов.
На высоком железном ящике из-под импортного оборудования, так
называемом электрическом стуле, сидит Семен Петрович Спивак,
богатырь-бородач в вельветовых брюках, которого на кафедре зовут
"тучный-звучный". Он не тучен, а просто громоздок и занимает много места.
Ноги его расставлены в стороны, ботинки (размер сорок шесть) зашнурованы
невпопад. Черная борода вокруг рта обметана серебряной белизной, как меховой
воротник на морозе. Среди этой белизны ярко выделяется большой влажногубый
рот. Семен Петрович в целом красив, хотя излишне массивен и агрессивен на
вид. Студентки по нем обмирают, несмотря на его возраст (около пятидесяти) и
репутацию великого двойкостава. На железном ящике он сидит из принципа, с
тех пор как однажды во время заседания кафедры под ним рухнуло кресло. Семен
Петрович, вообще человек горячий, очень уж пылко с кем-то спорил, привел
неотразимый довод, трах! -- и готово. "Нельзя так переживать!" -- упрекала
его делопроизводительница Лидия Михайловна, единственный человек на кафедре,
кому было дело до мебели. Остальные отпускали плоские шутки, конечно, насчет
Александра Македонского, по традиции упоминаемого каждый раз, когда речь
идет о ломании стульев.
Новая мебель -- низкие тонконогие столы, хрупкие стулья и кресла в
форме не то корзин, не то рыболовных вершей -- была спущена кафедре в
прошлом году по институтскому плану переоборудования. Все приняли ее
безропотно, один Энэн наотрез отказался расстаться со своим
столом-мастодонтом изготовления тридцатых годов. И, как видно, не прогадал:
новая мебель оказалась прискорбно непрочной. Через полгода она, как говорили
преподаватели, "прошла уже период полураспада" -- у стола дверцы не
закрывались, а ящики, наоборот, открывались с трудом. От половины стульев
остались рожки да ножки, которые институтский столяр не брался
ремонтировать, говоря: "Дрова!" А стол Энэна с прибором каслинского литья
(чернильница в форме головы витязя) как стоял десятилетиями, так и стоит.
Недалеко -- от двери -- Лев Михайлович Маркин, полуседой, взъерошенный,
с выражением привычной иронии на тонком лице. Из иронии он себе сделал нечто
вроде службы.
За одним столом рядышком две подруги -- Элла Денисова и Стелла
Полякова. Элла -- лучезарная блондинка с карамельно-розовой кожей -- по
праву считается первой красавицей кафедры ("Мисс Кибернетика", -- называет
ее Маркин). Это, впрочем, не слишком много значит, ибо женщин на кафедре
раз-два -- и обчелся. Стелла постарше ее, некрасива, с овечьим лицом, но,
что называется, стильная, модно одетая и, главное, обутая. Сейчас на ней
туфли на высоченной платформе. Она то и дело осматривает свою змеевидную
ногу, выставив ее боком из-под стола.
Прямо за ними -- ассистент Паша Рубакин, мутногла-зый, долговолосый,
рваные джинсы "под хиппи", папироса за ухом. Голос у него как из подполья,
разговор всегда не по существу, но чем-то интересный.
Рядом с ним как будто для контраста -- Дмитрий Сергеевич Терновский,
один из старейших сотрудников кафедры, немолодой, бело- и густоволосый, из
тех, что в давние времена назывались педантами: ровный пробор не сбоку, а
посреди головы, чеховское пенсне на цепочке, безукоризненный черный костюм,