"Михаил Грешнов. Продавец снов" - читать интересную книгу автора

- Я думала, что вы заболели, мистер Грин. Вынуждена была войти. Уже
двенадцать часов, - посмотрела на медальон на груди. - Четверть первого...
Лицо у горничной было круглое, с яркими накрашенными губами. Верхняя
губа чуть приподнята, отчего на лице застыла гримаса легкого изумления.
- Вам ничего не нужно? - спросила горничная.
- Ничего, спасибо, - ответил Грин.
- Я хотя бы переменю цветы.
- Перемените после, - сказал Грин. - Пойду завтракать тогда и
перемените.
- Обедать... - горничная удалилась.
Прежде всего Грин позвонил в лавку Лебрена. "Хозяин еще не вернулся", -
ответили ему, и Грин понял, что перед ним целый день, который некуда деть.
Хорошо хоть, проспал все угро. Но тут ему вспомнился сон, змеевидные тела
элоров, и Грин поежился: как это страшно... Нет, поправил он сам себя:
тоскливо.
Это чувство засело в нем, не давая сосредоточиться, найти занятие.
Спустился в холл, но читать не стал. То и дело поглядывал на часы, пока
наконец решил, что лучше всего пойти в Лувр, посмотреть древний отдел. В
Лувре Грин бывал всегда, когда посещал Париж.
Так он и сделал: пообедав в ресторане, пошел в Лувр. Такси он не взял:
идти по солнечным улицам в пестрой толпе было приятно, и Грин чувствовал,
как постепенно из него выветриваются ночные кошмары, тело становится гибким,
сильным, а шаг уверенным.
Но под сводами Лувра, в отделе египетских древностей, в запахе тлена и
при виде высохших мумий, перед глазами начали оживать картины последнего
сна. Грин поспешил выйти во внутренний двор музея и здесь присел на скамейку
в сквере.
Ужасный мир! - дал он волю воспоминаниям. Смерть, гибель чувствовалась
во всем: в белесом небе, в усталом солнце, в туннелях, отшлифованных кожей,
в самих элорах. Неужели цивилизация может так деградировать? Пресытиться,
замкнуться в себе? Как они говорили! Как ненавидят все живое, цветущее!..
Ненависть - признак дряхлости, умирания. Может быть, им чем-то можно помочь?
Грин мучился на скамье, отвращение, жалость к элорам, брезгливость боролись
в нем, и он не мог понять, чего все-таки больше в его душе: жалости или
отвращения. Можно взять от них опыт, знания? Но тут же Грин подумал, что и
человеческую кожу можно превратить в орган дыхания и питания, мозг - в
локатор, и содрогнулся: никогда! Замкнуться в себе всему человечеству!
"Б-р-р, - повторил Грин, - никогда!"
В сквере он просидел до вечера. Сны-утопии, думал он,
сны-предупреждения о том, какими путями нельзя развиваться цивилизации. А
какими путями ей развиваться? На этот вопрос у Грина ответа не было.
Вернувшись, Грин прежде всего увидел, что таблеток на столе нет. Может,
он положил их в карман? В кармане не было. В стол? И здесь не было.
Грин позвонил горничной.
Девушка вошла и так же, как утром, остановилась на пороге.
- Таблетки? - коротко спросил Грин.
- Извините, я случайно их смахнула на пол. И выбросила в мусоропровод.
- Как вы смели?.. - Грин глядел в круглое лицо девушки, на глупо
приподнятую губу, отчего на физиономии горничной застыло недоумение.
"Черт бы тебя побрал, - ругался он про себя. - Эти гостиничные служки