"Роберт Грейвс. Мифы Древней Греции " - читать интересную книгу автора

или делали его жертвой подстроенного крушения колесницы. Единственное, чего
он не смел, это избежать смерти. Когда на жертвенном алтаре мальчиков стали
заменять животными, а конец даже более длительного правления перестал
означать для царя смерть, наступил новый этап. Разделив царство на три части
и отдав по части каждому из своих преемников, он мог править в течение еще
одного срока. Объяснить это можно тем, что было найдено более точное
совпадение между лунным и солнечным календарями, а именно: девятнадцать лет
и семь месяцев. "Великий" год превращается в "большой великий" год.
На всех этих последовательных этапах, нашедших отражение в мифах,
царь-жрец приобретал свое привилегированное положение благодаря браку с
племенной нимфой, которой становилась победительница в беге среди женщин
царского дома или младшая дочь младшей ветви, достигшая брачного возраста.
Наследование трона оставалось матрилинейным (теоретически такая практика
существовала даже в Египте), а царь-жрец и его "танист" поэтому всегда
выбирались из числа мужчин, не принадлежавших женскому царскому дому. Так
продолжалось до тех пор, пока царь не решался совершить инцест со своей
наследной дочерью и тем самым вновь получал право на трон.
Многочисленные нашествия ахейцев в XIII в. до н.э. значительно ослабили
матрилинейную традицию. Вероятно, в это время царь стал пожизненным
правителем, а когда в конце II тысячелетия пришли дорийцы, патриархальное
правление уже было общепринятым. Принц больше не покидал отцовского дома,
чтобы жениться на чужой принцессе; она сама приходила к нему. Именно так
Одиссей заставил поступить Пенелопу. Генеалогия стала патрилинейной, хотя
рассказанная Псевдо-Геродотом в "Жизнеописании Гомера"[20] самосская история
показывает, что еще какое-то время после возникновения Апаторий
Жизнь таких персонажей, как Геракл, Дедал, Тиресий или Финей, длится
несколько поколений, поскольку это не имена конкретных персонажей, а их
названия[24], которые не могли и не могут иметь определенного значения.
Эпоха бронзы и раннего железа в Греции не была детством человечества, как
это утверждает Юнг. Когда Зевс, например, проглатывает Метиду, а затем
порождает Афину из своей головы, - это не безудержная фантазия, а
оригинальная теологическая догма, в которой нашли отражение как минимум три
конфликтных момента.
1. Афина - партеногенная[26]. Примеры ее можно найти в любой
религиозной литературе, старающейся скрыть радикальные изменения в древних
верованиях. Случаи иконотропии обнаруживаются в греческой мифологии сплошь и
рядом. Треножники Гефеста, которые "сами собою" могли приходить на собрание
богов и возвращаться домой ("Илиада" XVIII. 368 и сл.), это не
предвосхищение автомобилей, как не без лукавства предполагает Ч. Селтман в
книге "Двенадцать олимпийских богов"[27], а золотые солнечные диски с тремя
ногами, наподобие герба острова Мэн. Они, очевидно, символизируют количество
лет, состоящих из трех времен года, в течение которых "сын Гефеста" имел
право царствовать на острове Лемнос. Далее, так называемый "суд Париса"[30]
означает не что-нибудь, а "сад".
Наука о мифах должна начинаться с изучения археологии, истории и
сравнительного религиеведения, а не в приемной психиатра. Хотя юнгианцы
утверждают, что "мифы - это оригинальные откровения еще не осознающей себя
психэ[31], непроизвольные свидетельства неосознанных психических событий",
греческая мифология не более загадочна по содержанию, чем предвыборные
карикатуры сегодня, и большей частью сложилась на территории, поддерживавшей