"Песня реки" - читать интересную книгу автора (Томасон Синтия)

Глава 8

Анна вернулась в свою комнату и легла в постель. Но сон не шел к ней. В возбужденном мозгу, теснясь, беспорядочно громоздились образы и события последнего получаса. Она ворочалась и металась в постели, с содроганием вспоминая, как они с Филипом вели опасную борьбу с грабителями, но с еще большим трепетом – как пылко они обнимались после своего избавления.

Что касается ее недавнего открытия, то и оно не успокоило ее взвинченные нервы. Пока в ней жила уверенность, что Филип несвободен, она чувствовала себя лучше. Во всяком случае, могла делать себе внушения и отметать несбыточные фантазии. Это давало хоть какое-то утешение. Теперь безвестной сироте, дочери бедного ирландского эмигранта оставалось принять голый факт, что француз с «голубой кровью», как окрестил Филипа Мик, столь же недосягаем, как звезды в небе. Только вряд ли ее сердце забудет сладкий вкус его поцелуя и обжигающие ласки рук.

Анна в досаде ущипнула подушку и перекатилась на другой бок.

– Лучше бы вовсе его не встречать! – проворчала она, хотя знала, что лукавит с собой.

Его находчивость и щедрость спасли ей жизнь. Он рисковал своей репутацией, ведь его могли обвинить в содействии преступнице. Могли даже арестовать. Но не взирая ни на что, он везет ее в Новый Орлеан и обещал через брата устроить ее дела.

А что он просил для себя? До сегодняшнего вечера ничего. Но она помнила те прикосновения, от которых у нее пробегала дрожь по спине, и его севший от волнения голос, каким он просил ее остаться на ночь. Если Филип Бришар этого хотел за свою помощь, тогда он просил слишком много. Он предлагал ей одну ночь в его объятиях, но не будущее рядом с ним. Он не мог любить Анну Конолли, потому что различия между ними слишком велики. И значит, ей нужно быть осторожной с ним. Не стоит путать его плотский голод с любовью! Да и свою страсть – тоже!

Но как теперь добираться в Бостон? Что, если Филип не простит ей высокомерия? Что, если он не станет помогать ей, получив отказ? Анна не могла позволить себе даже думать о такой возможности. Как человек здравомыслящий, он должен внять доводам разума. Если бы он согласился посадить ее на судно, отправляющееся на восточное побережье, это было бы несомненным благом для всех – для самого Филипа, для его родных, но главным образом для нее. Естественно, Анне Конолли это было нужно больше всех.

Только необходимо научиться соблюдать дистанцию. Иначе она не сможет поручиться за то, как долго ей удастся противостоять соблазну. Искушение так велико! Будь у нее возможность уехать от него за тридевять земель, она сделала бы это хоть сейчас.

Пока же ей оставалось только ждать утра для разговора. Она должна убедить Филипа, что самым разумным и честным с его стороны будет помочь ей попасть в Бостон. Лучшего варианта для себя она не видела.

С этими мыслями Анна и проворочалась в постели всю ночь. Лишь когда серый рассвет начал пробиваться сквозь тяжелые шторы, она наконец погрузилась в тревожный сон.

В половине восьмого ее разбудил стук в дверь.

– Анна! – громким шепотом позвал Филип из соседней комнаты.

– Да? – Анна мгновенно проснулась и села в постели. – Что случилось?

– Если вы собираетесь завтракать, поторопитесь. Я зайду за вами через полчаса. Успеете?

– Да, конечно.

Анна откинула покрывало и соскочила на пол. Она начала суетливо бегать по комнате, собирая свои вещи. Вчерашнюю одежду и прочие вещи сложила в коробки, оставив только платье из бледно-персикового муслина. Одно из новых платьев от Лили – с глубоким декольте и длинным рукавом, резко расширяющимся от локтя, со слегка расклешенной юбкой с кружевными оборками, создающими сзади эффект турнюра. Анна расчесала волосы, собрала с боков все локоны и закрепила их на темени черепашьим гребнем. Затем вытянула несколько тонких вьющихся прядей и оставила их свободно падающими по щекам до плеч.

Она управилась на пять минут раньше срока и села ждать. Ее ужасно раздражало, что она не может унять волнение и заставить сердце биться ровно, как обычно. Анна барабанила пальцами по деревянной ручке кресла, распекая себя за то, что похожа сейчас на влюбленную школьницу во время первого свидания.

Филип прибыл минута в минуту. Услышав его стук, Анна медленно пересекла комнату, чтобы унять дыхание. Филип ждал ее в коридоре, не входя в номер. Выглядел он после вчерашних баталий куда лучше, чем можно было ожидать.

Судя по его новому костюму, не только она приобрела вчера шикарный гардероб. Темно-серые брюки и белая рубашка с манжетами, украшенными кружевом шириной в дюйм, необыкновенно шли ему. Анна нашла, что он очень красив и, на удивление, в хорошей физической форме, если не считать синяка у глаза и припухлости над губой. По тому, как он с изящной небрежностью встал в дверном проеме, можно было заключить, что чувствовал он себя неплохо. Она еще не видела его таким умопомрачительно привлекательным и… соблазнительным.

– Вы неплохо выглядите, – сдержанно заметила она, – особенно если вспомнить ваш вид в три часа ночи.

Филип принялся медленно осматривать ее от мысков туфель до макушки пшеничных волос. Затем его взгляд упал на ее полные, чуть приоткрытые губы.

– А вы, Анна, выглядите просто замечательно. И ни чуточки не изменились. Вы так же прелестны, как в три часа ночи.

– Я собралась в срок, как вы желали. – Анна отвела взгляд от внимательных серых глаз, вводящих ее в соблазн, и чуть отступила в свою комнату, сердясь на себя за дрожь в голосе, выдающую волнение.

Он кивнул ей, отступив от двери. Она заметила, как у него слегка дрогнули плечи, и поняла, что его внешнее спокойствие и легкость движений лишь фасад, под которым скрывается боль от жестоких ночных побоев.

Как можно небрежнее Филип сказал:

– Я велел рассыльному, чтобы он прислал слугу за вашими вещами. Мы же можем идти в столовый зал. – Он церемонным жестом предложил ей руку, чтобы сойти вниз.

Анна посмотрела на него с улыбкой сочувствия и, просунув руку ему под локоть, спросила:

– Может быть, вам все же лучше опираться на меня?

– Ни за что, – решительно бросил Филип, ведя ее к лестнице немного чужой для него походкой, не такой уверенной, как обычно, отметила про себя Анна.

За завтраком, когда их беседа снова стала непринужденной, Анна решила как бы невзначай коснуться возможной поездки в Бостон. Она поставила фарфоровую чашечку с кофе на блюдце и с невинным видом спросила:

– Сколько нам осталось до Нового Орлеана?

– Сегодня у нас воскресенье? Значит, в четверг утром мы будем на Френчмэн-Пойнт. «Герцогиня» идет медленно. Видите, какие она делает длинные остановки, чтобы дать нам время для развлечений и покупок.

– Но за все это время, Филип, мы ни разу не говорили, что будет дальше. Я имею в виду, когда мы прибудем на место. Я и так слишком долго нахожусь на вашем попечении. Не может же это продолжаться до бесконечности. Ведь я не бездомная калека, которую вы подобрали на улице.

Филип пожал плечами.

– Не самое удачное выражение и совсем не отражает смысла происходящего. Я взялся помочь вам по иным соображениям. И пока не берусь сказать, как это произойдет. Давайте сначала поговорим с Анри. Тут важно знать точку зрения юриста. Я обещал вам посоветоваться с братом и собираюсь сдержать слово.

– Я ценю это, Филип. Очень ценю. Но я не уверена, хорошо ли это с моей стороны.

Филип, не сводя с нее пристального взгляда, вопросительно поднял брови.

– Я поясню вам, что я имею в виду, – продолжала Анна. – Мы с вами знаем, насколько все это серьезно. И не думаете ли вы, что из-за моих трудностей ваши родственники могут навлечь на себя беду?

– Анна, я и мои родственники – люди сильные. Мы можем и сумеем обеспечить себе безопасность. И мы никогда не отступаем перед трудностями, как вы только что изволили сказать, будь это наши трудности или трудности друзей.

Анна опустила глаза в тарелку и тронула вилкой вареные яйца.

– Это вы сейчас говорите, – сказала она, – в Ганнибале, возле тех конюшен у меня сложилось другое впечатление. Тогда вы были ужасно озабочены, как бы мои планы не навредили семье Бришаров.

Несомненно, Филип вспомнил, как она с его саквояжем и в платье его сестры собралась ехать в Кейп-де-Райв и как он сдерживал ее. Он посмотрел на нее с виноватой улыбкой:

– Это правда, но я более имел в виду остановить вас, чтобы вы не предприняли ничего опасного и опрометчивого. Согласитесь, это было бы крайне неразумно, – добавил он.

Если он ожидал, что Анна станет с ним спорить, то он ошибался. Избранная ею тактика и зависимое положение вынуждали ее к соглашательству.

– В тот день вы были действительно правы, – согласилась она. – Конечно, было бы глупо возвращаться в Кейп-де-Райв, но я боюсь, что задерживаться у вас на Френчмэн-Пойнт – очередная глупость.

Филип чуть сполз вниз в своем кресле, принимая удобную для себя позу, сложил ладони пирамидкой, подперев подбородок, и спросил:

– Анна, я вижу, вы пытаетесь меня к чему-то подвести. Почему бы вам не сказать прямо?

– Хорошо, я скажу. – Она положила руки на стол, выпрямила плечи, став почти одного роста с Филипом, и начала решительно: – Я уже знаю, что мне делать. Но мне не обойтись без вашей помощи. То, о чем я хочу просить вас, может показаться вам чрезмерным. И вы посчитаете, что я не заслуживаю такой большой милости.

– В любом случае говорите.

– Во-первых, я хочу сказать, что обязана вам очень многим. В Кейп-де-Райве вы вытащили меня из-под экипажа Уилкса и спасли мне жизнь. Вы дважды прятали меня, и только благодаря вам меня не опознали.

Филип молча пожал плечами, но его глаза с расширившимися зрачками выражали настороженность и готовность выслушать ее до конца.

– Поверьте, я так благодарна за все, что вы для меня сделали. И спасибо судьбе за то, что этой ночью я смогла отплатить вам хотя бы за толику вашего добра. Я рада, что появилась у вас, когда вы нуждались в помощи. Страшно даже подумать, чем все могло кончиться…

– Страшно подумать, – повторил Филип.

В его голосе уже сквозила подозрительность. Анна поняла, что это плохой признак, и поспешила продолжить:

– Есть еще один немаловажный вопрос. Деньги. Вы изрядно потратились на меня. Вы одели меня. Кормили все это время. Чего стоит одна только комната в этом отеле! Я этого даже представить себе не могу, но уверена – много. И само по себе пребывание на «Герцогине Орлеанской» – это такая роскошь. Более шикарного судна нет на всей Миссисипи…

– Предполагается, я должен все это суммировать, так, что ли?

– Да, но суть моей просьбы не в этом. Ночью я помогла вам спасти ваш выигрыш. По-моему, вы называли десять тысяч долларов. Куча денег. Наверное, их хватит, чтобы с лихвой покрыть мои долги… Вы не согласны?

– То, что я потратил на вас, и близко не лежало к этой куче. С этим я согласен.

– Прекрасно. Но если б не я, вы могли потерять все эти десять тысяч.

Филип убрал руки со стола, наклонился вперед и подвинулся ближе. Она съежилась и подалась назад, когда он остановил на ней свой пронзительный взгляд.

– Я и не подозревал, что мы с вами ведем счет, – спокойно заметил он.

Анна тут же попыталась исправить впечатление, которое она могла произвести на него своей меркантильностью.

– Я не имела в виду никаких счетов. Просто мне хотелось знать, не обманываюсь ли я в своих ожиданиях. Может, то, о чем я вас попрошу, для вас неприемлемо. Я только хочу, чтобы вы взяли в расчет мою просьбу и решили, можете ли вы ее выполнить.

– Надо думать, вы продвинетесь дальше и скажете наконец, что вы хотите. Тогда я буду решать, насколько это соизмеримо с моими возможностями… и согласуется с моими убеждениями или желаниями.

Анна вздрогнула от ледяного тона Филипа. Похоже, своей попыткой установить деловое соглашение, как это принято у бизнесменов, она только внесла путаницу. Однако и откладывать то, что должно быть сказано, не годится. Она взяла себя в руки и выпалила:

– Я хочу, чтобы вы отправили меня одним из ваших судов в Бостон, и как можно скорее.

– Куда?! – с искренним удивлением воскликнул Филип. – В Бостон? – Он осекся, заметив, что его восклицание привлекло к ним внимание. Понизив голос до шепота, он спросил:

– Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас сказали?

– Да, конечно. Но пожалуйста, выслушайте меня. У меня в Бостоне бабушка, но я совершенно не представляю, как мне добраться туда.

– А эта… бабушка, – скептически продолжил Филип, – хочет, чтобы вы приехали?

– Да, однажды она высказала такое пожелание, но это было еще до того…

– Вероятно, она не знает о ваших теперешних проблемах.

– Да, но у нее есть деньги, и она может помочь мне. Во всяком случае, я думаю, что поможет. Ее муж, мой дедушка, недавно умер, но, несомненно, оставил ей свое состояние. Они люди богатые, и бабушка, полагаю, сможет компенсировать ваши затраты. Я думаю, она как-нибудь…

– Что-то вы говорите не очень уверенно.

– Нет, я уверена. Обещаю вам, она все заплатит.

Глаза Филипа под нахмуренными бровями превратились в злые щелочки.

– Анна, а как давно вы встречались со своей бабушкой?

Это был тот единственный вопрос, которого она так боялась и очень надеялась, что он не будет задан. Опустив глаза, она едва внятно пробормотала:

– Мы действительно не общались… долгое время.

– А вообще когда-либо вы видели ее?

– Нет…

– Но вы переписывались?

– Лично я нет. Но дядя писал ей несколько раз.

– И он считал, что эта милая, благородная старушка, сидящая в своей шикарно обставленной гостиной в Бостоне, с кучей денег на счете, враз пожелает расстаться с ними? Ваш дядя действительно верил, что бабушка готова помочь внучке, которую она в глаза не видела?

– Да, он был уверен, – сказала Анна, расстроенная тем, что все получилось совсем не так, как она надеялась. Филип Бришар поставил ей подножку. Ничего не скажешь, мастерский ход.

– Я знаю, это может показаться безумием, – не сдавалась она, – но мы с Миком пытались собрать деньги на билеты. Собственно, этим мы и занимались в Ривер-Флэтс, когда вы впервые увидели нас в тот вечер.

– Я помню вашу маленькую пьеску, – сказал Филип с холодной сдержанностью обвинителя на судебном процессе. – Как же! Вы пытались разжалобить доверчивую публику, чтобы вам дали деньги. Теперь выясняется, для чего вы это делали. Оказывается, вам нужно было попасть в Бостон. Вы собирались постучаться в дверь абсолютно ничего не подозревающей состоятельной родственницы. Кажется, картина начинает проясняться.

– Ничего вам не ясно! Да, в Ривер-Флэтс мы сыграли спектакль. Я согласна. Но это не касается моей бабушки. Сейчас я не играю. Она действительно хочет, чтобы я приехала.

Анна поняла – надо защищаться. Пришло время показать зубы. Сентиментальностью и смирением этого мужчину не возьмешь.

– Не вам судить меня! – огрызнулась она. – Я только прошу вас отправить меня в Бостон. Не так уж много, особенно после того…

– Я знаю… особенно после того, как я задолжал вам… этак около девяти тысяч пятисот долларов. Я правильно подсчитал, Анна?

Конечно, он собирается отклонить ее просьбу. Надо срочно что-то предпринять. Она сменила тон и зачастила:

– Филип, подумайте о своих близких. Мой портрет размножен на сотнях листков. Мы с вами уже видели Джейка в Сент-Луисе. Никто не знает, где он может появиться в следующий раз. Зачем вам рисковать? Отпустите меня. Лучшего варианта просто не придумать. Как только я уеду, вы и ваша семья будете вне опасности.

Вообще-то Филип не опасался за своих родственников. Плантация на Френчмэн-Пойнт походила на неприступную крепость, учитывая расположение и количество слуг плюс работники, многие годы жившие на прилегающих землях. Он не сомневался, что эти люди преданы его матери и всей семье. Но он понимал, говорить об этом Анне бесполезно. Ее все равно не переубедишь.

Она хотела в Бостон, и никто не мог ее остановить. Возможно, по сути она и права. С того дня как он обнаружил ее в своей каюте, все в его жизни перевернулось с ног на голову. Анна была независима и своевольна. И возможно, судя по тому, что он знал о ее прошлом, не совсем честна. Кроме всего прочего, мог ли он предложить ей другой выход? Сейчас от его решения зависело будущее Анны, и, возможно, ее вариант был лучшим.

Косые лучи утреннего солнца проникали через окна обеденного зала и подсвечивали ее волосы. Филип старался не замечать золотистых бликов, играющих в ее роскошных кудрях, восхитительной синевы ее глаз, боясь потеряться в них. Но главное – старался вытравить из памяти несколько волшебных минут вчерашней ночи. Он хотел забыть нежные прикосновения Анны, лечившей его рапы, ощущение ее тела под пальцами и волшебство их поцелуем.

– Хорошо. Если вы так желаете, я обещаю устроить вам поездку в Бостон. По прибытии в Новый Орлеан я сразу же займусь этим, Анна.

– Спасибо вам, Филип, – вырвалось у нее с протяжным трепетным вздохом, в котором слились благодарность и облегчение.

Филип кивнул и порывисто встал.

– Теперь пойдемте. Мы не можем опоздать на «Герцогиню».

Они быстро и уверенно поднялись по сходням – на ней была широкополая шляпа Клодетт – и прошли в носовую часть корабля. Оттуда Филип провел Анну по лестнице, которой почти не пользовались пассажиры, в свою каюту. Затем он спустился по сходням вниз, чтобы нанять в порту носильщика. Он был уверен, что на это никто не обратит внимания. В конце концов, на «Герцогине Орлеанской» не первый раз видели принадлежащие ему коробки с модной женской одеждой.

Уверенный, что Анне ничто не грозит, он из порта вернулся в город, якобы выполнить какие-то срочные поручения. Ей оставалось только удивляться его внезапному загадочному уходу. По возвращении же он сообщил, что ему удалось устроить ее дела и что «с учетом известных обстоятельств» она должна это оценить. Анна, сидевшая за конторкой, оторвалась от газеты и подняла на него недоумевающий взгляд.

– Я достал вам новый паспорт, – объявил Филип. – Будете пользоваться им до конца рейса.

– О! Может, вам удалось достать мне и новое лицо?

– Лицо не лицо, но я придумал для вас достаточно запутанную и вместе с тем убедительную биографию. Сомневаюсь, что кто-либо вообще сможет в ней разобраться. Да и вряд ли кому-то захочется выяснять, являетесь ли вы Дженифер Сакстон или совсем другой особой. Впрочем, вы останетесь затворницей до конца нашего путешествия, но ваше отшельничество никому не покажется странным.

– Это почему? На этот счет у вас тоже есть какая-то легенда?

– Да, и согласно ей, вы недавно овдовели. – Филип сдавленно хмыкнул при виде смущения на ее лице. – Вы – давний друг Бришаров и собираетесь у нас погостить. Ваше горе так велико, что вы испытываете необходимость удалиться от общества. Вы хотите побыть в спокойной обстановке, среди людей, которые будут заботиться о вас. Они помогут вам снова обрести силы после затянувшейся депрессии. Вот поэтому я и везу вас на Френчмэн-Пойнт. Voila.[7]

В течение нескольких минут ответом Филипу было гробовое молчание – реакция, которой он меньше всего ожидал. Наконец Анна удостоила его изящным движением бровей.

– Превосходно! – восхищенно кивнула она. – И после этого вы еще обвиняете меня в плутовстве и склонности ко лжи?

– С тех пор как я встретил вас, я весьма продвинулся в этом искусстве, – процедил Филип с кривой усмешкой.

– Есть только одна небольшая неувязка. Кажется, вы проморгали тут вопрос морали. Почему скорбящая Дженифер Сакстон, будучи, несомненно, целомудренной женщиной, делит каюту с родственником своих друзей? Это может показаться еще более странным, если учесть, что сей родственник так охоч до замужних дам, что стал притчей во языцех у всех капитанов пароходства.

– Вы недооцениваете меня, Анна, – возразил Филип, – я ничего не проморгал. Это часть моего сюрприза. Я думаю, она особенно вам понравится. – Он полез в карман и вынул ключ с брелоком «Герцогини Орлеанской». – Я устроил вам отдельную каюту, зная вашу приверженность этикету. Отныне вы можете чувствовать себя спокойной и жить так, как вы привыкли.

– У меня будет собственная каюта?! – Голос Анны достиг вершины октавы. – Почему вы сделали это, Филип?

– А почему бы мне не сделать этого, Анна? – сказал Филип, вкладывая ключ ей в руку и прижимая его к ладони. – Разве это не то, что вы хотели? Вы просили, чтобы я отправил вас на судне Бришаров в Бостон. Но прежде я должен довезти вас до Нового Орлеана. В этой каюте вам будет надежнее и безопаснее. Я думал, вы останетесь довольны.

– Я и довольна, – сказала Анна, не глядя на него. – Конечно же, я довольна и благодарна вам. Просто несказанно благодарна. – Степень этой благодарности могла бы еще показаться проблематичной, если бы последующие аргументы не были столь убедительными. – Ведь так лучше и для вас тоже, не правда ли? Вы будете снова спать в постели. И с точки зрения интимности гораздо удобнее. Так что это во всех отношениях прекрасно.

– Я не сомневаюсь, – быстро согласился с ней Филип. – Можете ни о чем не беспокоиться. Я буду навещать вас каждый день и скажу, чтобы вам приносили пищу в каюту. Можете даже не встречаться со стюардом. Когда он постучит, просто предупредите его, чтобы он оставил поднос за дверью. Вы будете полностью ограждены от… всего, что пугает вас.

Анна разглядывала реку из окошка. Непонятно, что она нашла в ней такого чарующего в это серое утро. А в последние минуты над водой и вовсе опустился густой туман и закрыл солнце. Комната сделалась мрачной.

– Это очень мило с вашей стороны, Филип, – сказала Анна, не поворачиваясь. – Спасибо вам.

Филип несколько превысил свои обещания. Он посещал Анну несколько раз в день. Во время, каждого визита он осведомлялся, все ли у нее есть, доставляется ли еда согласно инструкциям и обеспечивается ли по утрам смена белья. Если Анна желала искупаться, он следил, чтобы ей приносили ванну в каюту. Часто он задерживался у нее дольше, чем необходимо, пока Анна не убеждала его, что ей хорошо и всего хватает.

В своих обязательствах он не ограничивался вниманием к ее физическому благополучию. Он проявлял повышенную заботу о ее душевном состоянии. Постоянно извинялся, подчас слишком подчеркнуто, что она вынуждена сидеть в четырех стенах. Чтобы немного развеять ее скуку, он начал делать ей небольшие подарки. В каком бы порту ни останавливалась «Герцогиня», он всегда возвращался из города с каким-нибудь сувениром.

После трехчасовой стоянки в Мемфисе Филип принес ей несколько экземпляров местных газет, роман Джейн Остен[8] и свежее издание «Календаря фермера». Последний был весьма кстати. Анна как раз собиралась по пути в Бостон ознакомиться с природными условиями тех мест и долгосрочным прогнозом погоды.

В Натчезе Филип купил ей музыкальную шкатулку в виде стеклянного шара с макетом большой южной усадьбы – с домом и прилегающим парком внутри и даже с поющими жаворонками, притаившимися в ветвях величественных дубов. Когда Анна перевернула шар, вокруг дома запорхали стеклянные снежные хлопья. Она пришла в восторг от подарка и засмеялась.

– Милая безделушка, но мало отражает действительность, – заметил Филип. – На юге Миссури снег идет нечасто.

Во время своего похода в Натчез-под-Холмом Филип побывал в одном магазинчике дамской одежды. Это заведение обслуживало пикантную часть женского населения городка, небезызвестных «леди из-под Холма». Филип выбрал там для Анны красные подвязки с черным французским кружевом. Вокруг атласной ленты значилось имя городка, прославившего данный товар.

– Хотел бы сводить вас туда, Анна, – сказал Филип, вручая ей подвязки. – Я считаю, что экскурсии в Натчез надо включать в программу образования молодых леди.

– Нетрудно вообразить, чему они могут научиться, – сказала Анна, беря в руки подвязки, чтобы рассмотреть поближе. – Вероятно, сами вы прошли там достаточно полный курс, – с ехидной усмешечкой добавила она.

– Ну что вы! – Филип сделал невинное лицо. – Я никогда не стал бы делать ничего недостойного джентльмена вблизи своего гнезда.

После столь откровенного разговора он решился рассказать ей об одной неожиданной встрече.

– Анна, – осторожно начал он, зная, что это известие напугает ее, – я не все рассказал вам о своем сегодняшнем походе. Но я не считаю возможным скрывать это.

– Что именно?

– Я видел в городе Джейка Финна.

У нее округлились глаза. Она отложила подвязки на кровать, вопреки его ожиданию не выказав испуга, скорее, покорность судьбе.

– И что же он делал?

– Я выяснил, что он спускался по реке с парой плотовщиков и распространял листки почти на каждой пристани. Похоже, он не собирается так быстро сдавать позиции.

– Я тоже так думаю. Ну что ж, скоро мы будем в Френчмэн-Пойнт, по меньшей мере завтра утром. И наверное, разумнее всего оттуда как можно скорее отбыть в Бостон.

– Да, наверное, вы правы, но прежде я бы все-таки хотел потолковать с Анри. Даже если вы уедете в Бостон, неплохо бы получить уверенность, что ваше доброе имя можно восстановить. – Он подошел к двери и повернул ручку. – Держите все время дверь на замке, Анна. Я зайду к вам завтра.

Перед расставанием она выглядела такой несчастной, что Филип уже ненавидел себя за то, что сообщил ей столь дурную новость. Но с другой стороны, Анна должна знать, что Джейк шел почти по ее следам. Филип замешкался в дверях. Как бы он был счастлив остаться с ней, просто держать ее в своих объятиях, чтобы она почувствовала – с ним ей ничего не угрожает.

Филип поднял руку, собираясь прикоснуться к ее лицу. Он заглянул ей в глаза, пытаясь прочесть в них хоть какой-то намек на то, что их желания совпадают. Но увы! Там, где всего секунду назад таилось отчаяние, светилась суровая решимость. Оттого ли, что Анна уже думала о своем путешествии в Бостон, или она внезапно обрела уверенность в себе и больше не нуждалась в его опеке? Филип уронил руку.

– Анна, как вы себя чувствуете? – спросил он. – Я могу быть спокоен за вас?

– Все будет прекрасно, – ответила она, и у него не было оснований не верить ей.

Утром следующего дня «Герцогиня Орлеанская» вошла в широкую излучину близ Нового Орлеана, в четырех милях севернее Французского квартала. Филип с Анной, стоя на балконе техасской палубы,[9] наблюдали за меняющимся ландшафтом. Дикие, поросшие бурьяном берега чередовались с дубовыми рощами, покрытыми фестончатыми зубьями испанского мха.

Филип часто видел этот пейзаж, но каждый раз он вызывал в нем чувство особой, наверное, потомственной гордости и радости от возвращения в родные пенаты. Он взял Анну за руку и показал на разветвление из двух протоков с вдающейся в них плодородной дельтой, покрытой пышной зеленью. На самом конце мыса находилась широкая пристань. Бришары имели свой собственный причал для речных судов.

Сирена на «Герцогине Орлеанской» дала два длинных гудка – сигнал для других судов очистить путь вдоль южной границы. Затем огромный пароход грациозно продрейфовал к месту своего назначения. Филип знал, что на Френчмэн-Пойнт услышат гудок, и уже ощущал себя дома. Цветные полотнища, натянутые между столбами пристани, означали, что там его ждут.

Анна поправила свою претенциозную шляпку, посаженную чуть набок, так, что ее широкие свисающие поля закрывали весь лоб. Черная вуаль не позволяла видеть глаза и нос, но не скрывала складочку, сбегающую к уголкам линии рта, – свидетельство волнения. Анна, в дорожном зеленом платье с модным турнюром и сверкающим золотым кантом, была необыкновенно хороша, и Филипу стоило большого труда оторвать от нее взгляд на этих последних сотнях ярдов, когда «Герцогиня» подходила к причалу.

– Вы замечательно выглядите, Анна, – сказал он, беря ее ладони в свою руку, чтобы унять дрожь.

Анна с трудом выдавила из себя слабую улыбку.

– Сама не знаю, почему я так волнуюсь. Впрочем, это понятно. Вряд ли вашему дому нужна такая гостья.

– Не знаю, не знаю. Вы, должно быть, слышали про пиратов, флибустьеров и разных разбойников? Так вот, мне рассказывали, что дедушка имел обыкновение давать им приют. А вы по сравнению с ними кажетесь невинной овечкой.

Анна метнула на него острый скептический взгляд и нахмурилась.

– Боюсь, ваши близкие найдут, что времена несколько изменились.

Филип рассмеялся:

– Когда вы познакомитесь с моей семьей, вы перемените мнение. Мои родственники – люди экспансивные. Легкое возбуждение – как раз то, что они любят! Вы только, пожалуйста, расслабьтесь. Вот увидите, все будет отлично.

Когда опустили сходни, Филип повел ее к лестнице. После того как весь багаж, включая коробки и свертки Моники и Клодетт, был выгружен на причал Френчмэн-Пойнт, они сошли на берег.

Анна оглянулась последний раз на пароход, и Филип не стал мешать ей прощаться с «Герцогиней Орлеанской». Он взглянул на большое судно глазами Анны и не мог не отдать должное его красоте – огромному красному колесу со множеством лопастей, сверкающим белым стенам салонов и кают, блестящей черной трубе с развевающимися вокруг полотнищами разноцветных флагов.

Отныне все это будет только памятью, с грустью думала Анна. Она крепко опиралась на руку Филипа, провожая глазами «Герцогиню Орлеанскую». Пароход был ее защитой от прошлого, подавившего ее своей жестокостью и приведшего к тяжелым утратам, но и породившего в ней новые эмоции. Она подняла глаза на Филипа и робко улыбнулась, когда огромный пароход отчалил от пристани.

Капитан Кразерс коснулся пальцами полей своей шляпы.

– Всего доброго, мистер Бришар и миссис Сакстон! – крикнул он с мостика. – Надеюсь вскоре увидеть вас снова.

– Как странно… мне будет недоставать этого парохода, – задумчиво протянула Анна.

Филип улыбнулся и накрыл ладонью ее руку.

– Понятно, – сказал он. – «Герцогиня» действительно великолепная старушка.

Он заставил Анну повернуться, и она увидела перед собой бескрайние зеленые луга, простирающиеся на много сотен ярдов по обе стороны дороги. В конце этой широкой ленты, вьющейся под кронами величавых дубов, различались очертания большого здания, расположенного на вершине невысокого холма. Затем ее внимание привлек открытый экипаж, катившийся по середине дороги. Впереди коляски, высоко вздымая копыта, бежали две серые в яблоках лошади.

– Хакаби, как всегда, пунктуален, – заметил Филип.