"Сергей Тимофеевич Григорьев. Легенда " - читать интересную книгу автора

до впадения Мойки в Неву, то оно окажется точно равным расстоянию от устья
Мойки до центра Петербурга, то есть Старого Адмиралтейства. Возьми
костыль, прикинь-ка сам...
Степан принял из рук Бутакова костыль и отмерил семь расстояний,
причем и длина Литейного проспекта оказалась такой же длины, что и длина
Вознесенского проспекта до Троицкого проспекта. Прикладывая прямой костыль
к плану, мальчик видел изломы проспектов, и его смутило, что Невский
проспект хотя и шел от Невы, но заметно пересекал Литейный выше цехового
гнезда, что, видимо, нисколько не смущало адмирала. Бутаков снова взял в
руки указку.
- Погоди, я переведу масштаб расстояний в масштаб времени. При Петре
в России время уже начали считать часами, а не то что прежде: от зари
через полдень до заката и от Заката через полночь до рассвета. День да
ночь - сутки прочь. Теперь мы учитываем минуты, а скоро начнется такая
пора - начнем считать секунды. Для нас, моряков, важны условные
расстояния, и мы уже давно применяем хронометры для отсчета угловых
секунд. Нуте-с! Так вот, старина, полукружие петербургских проспектов в
масштабе времени очень точно приближается к одному часу ходьбы солдат в
строю с походной выкладкой. А посему Петр, разместив свою пехоту так, что
мог в случае тревоги - например, при высадке десанта в устье Невы -
выставить на линию фронта всю массу своей пехоты и артиллерии в течение
одного часа, пока расквартированные по Неве небольшими группами передовые
части сдерживают первый натиск неприятеля. - Бутаков указал на плане места
расположения войск. - Натурально, флотские экипажи расположились близ
Невы. Моряки - передовой отряд, и оборона Петербурга есть святая
обязанность и долг прежде всего моряков. Мы, моряки, любим Петербург, это
наш город. Балтийское море - наше море. В Неву мы никогда никого не
пустим - это наша река. Поговорим о Невском проспекте. По замыслу Петра,
то, что теперь есть Невский проспект, должно было явиться по глубине и
ширине морским каналом с широкими великолепными набережными. Он соединил
бы тугой тетивой крупную длинную луку Невы. В одну сторону плывя по
каналу, мы видели бы все время золотой кораблик на шпиле Адмиралтейства, в
другую сторону - золотые купола Александро-Невской лавры... Здесь, на
месте, именуемом Викторией, святой и благоверный сын России Александр
Невский разбил врагов, и здесь же сам Петр... Ну, чего еще тебе? - оборвав
речь, обратился Бутаков к двери.
Из раскрытой половины двери, ухмыляясь, выглядывал Фадеев.
- Ваше превосходительство, пришел доктор, - едва сдерживая смех,
доложил вестовой. - Прикажете принять?
- Проси, - с досадой молвил Бутаков и торопливо направился, охая, в
свое кресло.
Степану показалось, что дедушка испугался.
Доктор, высокий, плотный, затянутый в элегантный сюртюк, в скрипящих
сапогах и даже со шпорами, скорее напоминал строевого офицера, чем врача.
Холеными усами с пышными подусниками, бобриком густых волос он похож был
на почившего императора Николая и, видимо, не только знал про это
сходство, но и дорожил им, его лелеял и усиливал, старался таращить глаза,
чтобы они были навыкате.
- Великолепно, превосходно! - воскликнул доктор, разводя руками.
Бутаков опустился в кресло и вытянул ногу на табурете.