"Сергей Тимофеевич Григорьев. Сомбреро " - читать интересную книгу автора

в тарелку; дело зашло слишком далеко.
Захмелевший Сашенька Беляев, подняв бокал, воскликнул:
- Да здравствует свободная Испания!
Лорд Чатам, улыбаясь тонкими губами, приподнял в ответ свой бокал,
заметив:
- Да, но... Тарифа, последний оплот восстания, пала. Вальдес ночью,
спасаясь от петли, на лодке прибыл на гибралтарский рейд...
Беляев, не допив вина, поставил свой стакан на стол.
В то время как офицеры с "Проворного" с командиром во главе пировали
во дворце лорда Чатама, и "людям" разрешено было сойти на берег. К первой
очереди пристроился и флейтщик Фалалей.
Выходя на берег, боцман Чепурной наставлял Фалалея:
- Гляди в оба. От меня не отставай. Я тут уж в третей. А ты еще
аглицкого языка не знаешь. Без языка пропадешь. В случае отобьешься,
говори: "Ай сей! Мой рашен сайлор, рашен чип"* - и покажи рукой, что тебе
домой, на корабль, надо. Любой лодочник тебя доставит на борт. Понял?
_______________
* "Послушай! Я русский моряк, с русского корабля".

- Ай сей! Мой рашен сайлор! Рашен чип! Айда, братцы, - повторил
Фалалей, хватая фалинь, и первый выскочил из шлюпки на стенку каменного
причала.
Матросы рассеялись по прибрежной улице. Фалалей, держась за большой
палец Чепурного, тянул его вперед, дивясь всему, что видел. Да и было чему
подивиться!
- Вроде как у нас на ярмарке! - воскликнул он. - Вот так базар!
Народы-то какие, дядя Чепурной! Эна, гляди, ефиоп... Ай сей!
- Негра, а не ефиоп, - поправил Чепурной.
- А это кто?
Навстречу им важно, медленно шел чернобородый человек. Голова его
была окутана пышной белой чалмой. Устремив взгляд вдаль, он шел в толпе,
ее не замечая. Перед ним невольно расступались.
- Это индиец из Калькутты. Важный народ! - похвалил Чепурной. - А
вот, гляди, арап... Негра тоже, только побелее.
Толпа кишела, делаясь все плотней. Мелькали синие береты французов с
красными помпонами на маковке; красные фески с черной кистью на головах
турок; черные шляпы с закрученными в трубку полями, из-под которых
надменно смотрели с бледного лица черные глаза монахов; высокие шапки
персов; широкополые панамы; расшитые золотом по черному тюбетейки; ловко
завязанные белые башлыки, тюрбаны; белые каски "здравствуй-прощай" с двумя
козырьками, спереди и сзади, окутанные по тулье зеленой кисеей; пестрые
платки неаполитанцев с лихо спущенными на ухо уголками.
- А это какие генералы, дядя Чепурной? - остановясь в изумлении,
спросил Фалалей.
Посреди улицы кружком стояли, тихо говоря между собой, пятеро
высоких, статных молодцов. Полы коротких курток у них были богато расшиты
золотом; за широкими шелковыми поясами у каждого торчало по паре
пистолетов; вдоль шва узких красных панталон шли широкие лампасы из
золотого позумента; на ногах крепкие башмаки, на головах островерхие шляпы
с пышными кистями и широченными прямыми полями. Они о чем-то совещались;