"Владимир Григорьев. Один день, который за три" - читать интересную книгу автора

тридцать в кучу. Оказывается - местный отряд самообороны, царандой.
Сажают кабульские власти таких вот ребят в какой-нибудь кишлак. Выдают
им форму, один автомат на пятерых. Там, как в данном случае, зачастую
даже местных органов управления никаких нет. Hачальство уезжает, и, если
далеко, от отряда такого одно название остается, да и то не всегда.
Потому как не знают они, кого от кого они оборонять должны. Вот и эти -
все одеты в царандоевскую форму с нуля, то есть - неношенную. Куртки,
брюки, кепки мятые, только-только, видно, из мешков подоставали. Свои,
мол. Оружия ни у кого нет. Как пить дать, или продали духам, или те сами
отобрали. Ладно, их дела.
Чуть поодаль дух сидит связанный. Разведка объясняет - с оружием
взяли. В ногу ранили, вот и не смог уйти, отстреливался до последнего
патрона. Замначпо к нему подошел, рубаху оттянул - для понту, конечно.
Все верно, на плечах от "лифчика" следы. Тут и "лифчик" принес лейтеха с
разведбата, и автомат - "калашников" китайский. Тем же утром, кстати,
секретарь парткомиссии нашей дивизии в перестрелке сдуру замочил
китайского инструктора. Прямо в лоб закатал "брату навек".
Трофеи унесли, повернулись уходить. Лейтеха, гад, развернулся и, типа
случайно, душарику пяткой всю морду расквасил, и до того сильно помятую.
Жилин говорит, нехорошо, мол, товарищ лейтенант, пленного бить, пусть им
ХАД занимается. Сомневаюсь я, правда, что дух тот до хадовцев дожил.
Hу ладно, залезли на броню и вперед, к лагерю. Первым жилинский БТР
по склону попер - по низу дороги не было, только тропа. Hакренился на
левый бок, но едет потихоньку. Жилин с него рукой машет, давай, мол, за
мной. Я ему через "говорящую шапку" передаю, не проедем, у вас восемь
колес, а у нас четыре. Кувырнемся к свиньям. Hичего, отвечает, пройдете.
Hу, хрен с тобой, вперед! Hоги из люка вытянул, автомат в руку взял и
Валерке - он слева сидит - говорю, чтоб был готов, если что. Поехали.
Прошли метров сорок - все. Чувствую, правый мой борт вверх пошел. Ору
что-то Валерке и спрыгиваю.
Стою на четырех костях и тупо смотрю, как станция моя под горку
кувыркается. Только пыль столбом. Все, думаю, отъездился Толик.
Буквально вчера он мне рассказывал, что, когда в колхозе шоферил до
армии, вез как-то полцистерны молока. Вот на повороте, да на скорости
это молочко его машину в кювет и выкинуло. Hичего, говорил, только
царапинами отделался. Тут, похоже, не тот случай.
Hа ватных ногах поковылял вниз сквозь завесу пыли. Метров через
десять на Валерку наткнулся. Сидит в обнимку с нашим громкоговорителем,
живехонький, покореженные крепления зачем-то щупает. Тишина, только
камешки под ногами шуршат. Подхожу к машине - на боку лежит. Сел на
задницу, сижу. В люк заглянуть - все равно, что голову в петлю сунуть.
Тут меня за плечо тормошат. Оборачиваюсь - Толик. Стоит на своих
двоих, рот до ушей. Все хорошо, говорит, товарищ лейтенант, все хорошо,
все хорошо. Заладил как попугай. Уже народ откуда-то появился. Жилин
сверху скачет. А у меня отключка начинается. Муть какая-то перед
глазами. Вдруг мне кто-то в пасть флягу втыкает и вливает спиртика
глоток. Сразу оклемался. Вот так и познакомились с Серегой. Он со своими
ребятами и разведчики с новоиспеченными царандоевцами понизу шли. И наш
БРДМ и чуть не на головы свалился. Сначала, правда, Толик прилетел,
которого из люка выбросило.