"Владимир Григорьев. Рог Изобилия (Авт.сб. "Рог изобилия")" - читать интересную книгу автора

стала говорящей, начала махать руками-ногами, а ровно в восемь вечера
всегда закатывала глаза и валилась на бок - до восьми утра. "Будильника не
надо!" - восхищался домоуправ и после этого случая стал приходить к
Огурцову пить чай.
Постовой Петров ничего этого, конечно, не знал. Поэтому, когда Степан
Онуфриевич зачастил в переулок, постовой насторожился. Нельзя сказать, что
Петрову не понравился этот загадочный человек, который битый час мог
проторчать около полустершейся рекламы, - он всегда был трезв, выбрит и
опрятен. Но за всем этим постовой профессиональным чутьем чувствовал
какую-то тайну, нечто детективное. И когда маленький человек в драповом
пальто устаревшего фасона снова появлялся в переулке, грудь Петрова,
стянутая ремнями, начинала вздыматься, а сердце учащенно стучать.
Что привлекало прохожего к плакату? Ответить на этот вопрос было
невозможно. Спросить же в лоб и проверить документы Петров не решался:
поведение незнакомца в общем-то оставалось в рамках законности и
пристойности.
Однажды, выбрав время поудобней, Петров огляделся, увидел, что переулок
пуст, сошел с поста и осторожно подкрался к изображению. Он пристально,
детально изучал сначала низ, потом середину, наконец верх картины, но
ничего такого, что могло бы привести человека в состояние уныния или
радости, не нашел.
Огурцов приходил теперь в переулок часто. Лил ли на улице дождь, пекло
ли солнышко, обжигал ли мороз - он все равно возникал и подолгу созерцал
плакат. Он смотрел на него и так и эдак, отбегал в одну сторону, в другую,
прицеливался.
Иногда, казалось, дело шло как по маслу. Тогда Петров видел
изобретателя радостным, насвистывающим всякие веселые мотивчики.
Стоптанные каблуки его туфель выбивали легкую, танцующую дробь. Он что-то
нашептывал, приборматывал, и настороженное ухо постового улавливало:
"Прямоточного действия... из медной обшивки... красотища-то, красотища
какая!.."
Были и другие дни. Когда ничего не получалось. И постовой видел
Огурцова притихшим, нахохлившимся. Тогда маялся он против плаката, сгорбив
спину, не вынимая рук из карманов.
Да, нелегко, нелегко было Степану Онуфриевичу Огурцову изобретать рог
изобилия. Это ведь не телевизор починить или перегоревшую пробку
вывернуть.
Но Огурцов знал себя. Никогда еще в жизни не брал он дел не по плечу.
Бывало и с телевизором. Посмотрит, обдумает. "Нет, - скажет, - не
возьмусь". Знал свою силу Степан Онуфриевич. Оттого-то и не сдавался. "Раз
пришла такая идея в голову, - размышлял он, - значит, могу".
Сначала он сделал рог во всех сечениях идеально круглым. Смонтировал
вокруг сильные магниты. Заряжал статическим электричеством. Рог искрил, но
только и всего. "Разряд слаб, слабо шибает", - верно подсказала интуиция,
и рог был переделан в четырехугольный. Рог стал похож на большую, сильно
изогнутую граммофонную трубу. Искрило еще сильней, маленькие шаровые
молнии то и дело сыпались из нутра. Но до настоящего рога было еще очень
далеко.
Соседи постепенно перестали таскать сломанные машинки и утюги. Только
домоуправ по-прежнему заходил пить чай. Они пили помногу, чайниками, и