"Борис Григорьев. Скандинавия с черного хода (Записки разведчика: от серьезного до курьезного) " - читать интересную книгу автора

в "Метрополе" железнодорожный билет для этого годится.
Перебираться нужно было на соседний перрон, но для этого мне надо было
воспользоваться подземным переходом, что при наличии багажа мест в
десять-двенадцать представлялось весьма трудоемким делом. Я приступил к
перебазированию в одиночку, и, когда с подгибающимися коленками наконец
перетащил последний чемодан, среднеевропейский красавец "Митропа" уже
собирался покинуть Восточный вокзал. Пришлось в спешке забрасывать вещи в
первый попавшийся вагон. Им оказался почему-то вагон с сидячими местами, так
что из Берлина до Копенгагена я ехал в "комфортабельных" условиях
подмосковной электрички.
Грязный, невыспавшийся, с ломотой во всех членах, я прибыл на
Центральный вокзал Копенгагена и, слава богу, был встречен там третьим
секретарем Валентином Ломакиным! В посольстве получили информацию о том, что
наш вагон задержан в Берлине, но правильно предположили, что я все-таки
найду способ прибыть к месту дальнейшего прохождения службы без опозданий.
Поезд вполз под огромный дебаркадер Центрального вокзала, и какая-то
незримая атмосфера нового и неиспытанного коснулась меня, как только я вылез
из душного "митроповского" вагона. Эту незримую атмосферу я почувствовал
органами обоняния. Замечал ли ты, дорогой читатель, тот особый синтетический
запах, который встречает тебя сразу по прибытии за границу? Кажется, что ты
попал в огромную парикмахерскую, наполненную легкими, еле обоняемыми
ароматами духов. Переход от нашей родной "кислой" гаммы запахов к ихней
особенно резок при пользовании самолетами, - его можно заметить с закрытыми
глазами и ушами.
Время было раннее, воскресное. Вокзал был пуст, за исключением
нескольких личностей кавказского типа, которые бесцельно слонялись по
перрону, убивая время.
- Турки, - прокомментировал Ломакин и стал грузить мои вещи на тележку.
К нам присоединился водитель посольского микроавтобуса, мы вместе
выкатили тележку на привокзальную площадь, погрузили вещи и поехали в
посольство. Там меня поселили в маленькой комнатушке на верхнем этаже
флигеля, в котором обитали технические сотрудники с семьями. На первом этаже
располагалась начальная школа, а в подвале - кооперативный магазинчик,
помогавший советским загранработникам выживать в условиях чувствительного
разрыва между покупательной способностью советских дипломатов и ценами на
повседневные товары в городе. Мне предстояло прожить тут пару месяцев, пока
не будет подобрана квартира в городе.
Начальство до конца выдержало линию на соблюдение конспирации и на
первых порах приставило ко мне "чистого" дипломата Ломакина, чтобы у датских
контрразведчиков не возникло "шальных" мыслей о моем настоящем "профессьон
де фуа". В те поры в моде было наставничество, и сразу по приезде в Данию я
в лице Ломакина тоже получил наставника. Валентин отвечал за контакты с
местным "Обществом дружбы с Советским Союзом". Он был ненамного старше меня,
но уже успел поработать пару лет в Дании и считался опытным работником
внешнеполитического фронта.
По характеру осторожен, замкнут, женат.
В его задачу входило введение меня в курс датских
культурно-политических событий и реалий и плавное подключение к коллективной
работе посольства. Ломакин представил меня руководству Общества, и под его
наблюдением я стал делать первые робкие шаги на поприще укрепления дружбы