"Ольга Григорьева. Берсерк " - читать интересную книгу автора

Разбудил меня острый запах беды и гари.
- Убийцы! Звери! - выскочив из плотной дымовой завесы, завопила
какая-то седая женщина.
Я знала ее или, как теперь казалось, ее младшую сестру - веселую
молодую с широкой улыбкой на округлом лице, ту, которая по праздникам
угощала ребятню сладкими пирогами с черникой...
Я не успела сообразить. Высокий беловолосый урманин метнулся к ней и
легко, будто играя, поддел мечом.
Раскинув руки и безумно вращая выпученными глазами, седая баба взмыла в
воздух, а потом охнула, скрутилась комок и упала в пыль. Урманин пнул ее,
порыскал вокруг, но, не заметив меня, нырнул в дым - искать новую жертву.
- Мама! - закричала я.
Все кричали. Громко и зло выли урмане, тонко голосили женщины, и
отчаянно орали мужики, понимая, что уже не в силах спасти детей и жен. Не
знаю, как в этом многоголосии мать различила мой слабый призыв, но она
услышала, вынырнула из пелены дыма и, округлив рот, кинулась ко мне.
Она не добежала всего шаг - споткнулась и упала совсем рядом. Не
понимая, что произошло, я поползла к ней и услышала над головой хриплый,
больше похожий на ворчание зверя смех.
- Дочень... - жалобно выдохнула мать, уставилась мимо меня
остекленевшим взором и застыла. Она была гордой женщиной и, почуяв
приближение смерти, посмотрела в глаза своему убийце. Я тоже взглянула на
него.
Убийца мамы оказался совсем мальчишкой, даже моложе Пареты - нашего
соседа, и окровавленный меч в его руках выглядел странно тяжелым. Приплывшие
на черном драккаре урмане все, как один, были сильными взрослыми мужчинами,
а этот - хлипким подростком. Как он очутился здесь?
- Хаки!
Мальчишка оглянулся.
- Хаки! - опять позвали его. Мгновение он глядел на меня, словно
размышлял: прикончить это недостойное, копошащееся под ногами создание или
нет, но потом легонько пихнул меня мечом в бок и, коверкая словенскую речь,
выдавил:
- Ты - моя!
Отупев от горя и страха, я кивнула. Довольно оскалившись, мальчишка
схватил меня за ворот и куда-то поволок.
Мама! - слабо сопротивляясь его уверенным движениям, позвала я. "Она
мертва", - ответил внутри кто-то чужой. Мертва?! А как же я?! Как же мое
родное печище?! Мой холм с елочками, моя Невка с глиняными отмелями, моя
насквозь пропитанная запахом хлеба и звериных шкур изба?!
- Пусти! Дурак! Пусти!
Забыв о боли, я вырвалась и кинулась в дым, туда, где совсем недавно
стоял наш дом. В угаре я не различала лиц, но все родичи лежали на земле и
не отзывались на мои крики. Я узнавала их на ощупь, по одежде, по подвескам,
по пряжкам на поясах, шейным гривнам, кокошникам и шитым бисером кикам.
Тетка - материна сестра - самая красивая девка в Приболотье, лежала, широко
раскинув ноги и прикрывая подолом странно вздувшийся живот. Возле с дубинкой
в руке ничком замер Ани - мой брат по отцу. Трясущимися пальцами я ощупала
его шею, но, не отыскав лица, окунула ладонь в теплое, липкое месиво...
Мальчишка-урманин нагнал меня у порога нашей пылающей избы, что-то