"Ольга Григорьева. Найдена " - читать интересную книгу автора

невозможно. Даже если я доберусь до Глеба муромского или Ярослава Новгородца
и расскажу им всю правду, разве они поверят, что их брат, князь Киева, -
братоубийца и вор? За такие речи недолго вновь очутиться в Ведьмачьей яме.
Вечерний ветерок подул от реки. Стало холодно и неуютно. Журке надоело
ждать моих объяснений. Он спустился к воде и там нашел себе занятие -
подбирать камни-окатыши и бросать их по волнам. Почти не поднимая брызг,
голыши прыгали по речной глади, а потом, словно устав резвиться, исчезали в
темной глубине. Когда-то в детстве я тоже любила пускать "блинчики"...
Неожиданно вспомнилось детство - голос Старика, его улыбка, запах и
удивительное чувство свободы и защищенности. Тогда я знала: что бы ни
случилось - его тепло и любовь не исчезнут. Старик был для меня и отцом, и
домом, и будущим. А теперь? Что у меня в будущем? Ведьмачья яма? Нет, я туда
не вернусь! И плевать на обещание! Нужно попросту переступить через глупые
угрызения совести и все оставить позади - князей с их сварами, воспоминания
о Ведьмачьей яме и самой ведьме Дарине. Почему я должна выполнять ее
пожелание? Может, она уже давно спятила... Ведь бормотала о каком-то
очеловеченном мече, который перечеркнул мою судьбу. Кто в здравом рассудке
поверит в подобную чушь? А еще я христианка, и мне не пристало выполнять
просьбу ведьмы. "Сновидицы",- шепнуло что-то внутри.
- Сновидица или нет, все одно - ведьма! - вслух возразила я и окликнула
Журку: - Ты что, тут до ночи собрался дурака валять?! Сам же спешил в
Вышегород.
- А ты пойдешь? - вскинув голову, поинтересовался он.
- Пойду.
К полуночи мы добрались до Бративы - небольшой деревни в десять дворов.
Братива стояла в стороне от большака, и Журка с его болтливым языком быстро
отыскал дом для ночлега. Не мудрствуя, он постучался в первые же ворота и
радостно оповестил:
- Доброго здровьичка, хозяева! Примете ли гостей до света? Идем аж с
самого Киева, несем новостей на всю ночь, только с голодухи как-то
несподручно рассказывать.
Открывшая нам молодая баба недоверчиво вгляделась в Журкино лицо,
покосилась на меня, а затем оправила цветастый платок и благодушно кивнула:
- Отчего ж не пустить. Гость в дом - и Бог в дом.
Меня передернуло. После резни в избе Улеба я стала бояться чужих домов.
- Проходите...
Ворота заскрипели, на круглое лицо бабы упал лунный свет, пробежал по
обиженно выпяченным губам, отразился в глупых круглых глазах, и я
успокоилась. Однако, входя в дом, перекрестилась. Улеб вспомнился не к
добру...
В горнице сидели трое взрослых мужчин, две крепкие приземистые бабы и
едва вышедший из ребячьего возраста парнишка. Из-под пестрого одеяла в углу
слышались детские шепотки. Бородатый мужик, с похожим на огурец лицом,
лениво приподнялся и указал на накрытый стол:
- Добро пожаловать, гости дорогие. Отведайте, чего Бог послал.
Мы сели и взялись за ложки. После горячего меня потянуло в сон. Бородач
отложил ложку:
- Теперь не грех и поговорить... Семила сказала, будто вы идете из
Киева. Видели ли нового князя? И правда ли, что его брата Бориса убили
какие-то вороги?