"Ольга Григорьева. Набег (Скандинавский цикл-3)" - читать интересную книгу автора

- Это - Гюда, - шепнула Сигурду колдунья.
- Гюда? - будто повторяя за ней, позвал Финн.
Гюда оттолкнула пришедшую с ней рабыню, стараясь не испачкать вышитой
золотом юбки, прошла к ложу колдуна, присела на край лавки.
- Ты звал меня?
Она даже не назвала старика по имени. Но тот не обиделся.
- Послушай меня, дочь конунга. Не спеши домой, проси ярла отложить
поход. Ветряные птицы Нифльхейма носят тьму над спящей водой. Попроси Бьерна
подождать...
Финну было трудно говорить, он задыхался.
Айша потихоньку просочилась в угол, где стояла бочка с водой,
зачерпнула ковшом.
Старик больше проливал, чем пил, вода плескала через край ковша, мочила
его бороду, рубаху на груди, одеяло. Он взмахнул рукой, и Айша убрала ковш в
сторону.
Глядя, как она отжимает влажный край одеяла и вода сбегает по земляному
полу в ведущую к двери канавку, Гюда брезгливо поморщилась.
- Ты опять принялся пророчествовать, старик!
- Но я говорю правду!
Финн приподнялся, оперся на локти. Мокрая тряпица соскользнула с его
лба, шлепнулась на пол. Гюда подняла ее двумя пальцами, отбросила прочь.
Лицо старого колдуна вытянулось, омертвело. Голубые глаза застыли двумя
неподвижными бусинами.
- На китовом пути в страшной буре запоет зверь снасти [12], призывая
домой потерянную хвити. Тьма обретет жизнь в капище четырехликого бога, чтоб
испытать ту, которая захотела жить ради любви. Хвити не живут, она пойдет на
зов. Тьма коснется всех, Скульд спутает пряжу... Будет много смертей.
Проклятие погубит племя могучих воинов, а та, что трижды была женой, умрет
от врага без имени возле земель Дорсука [13]. Отложи свой поход домой, дочь
конунга. Отложи поход, и птицы Нифльхейма не найдут вас...
Айша попробовала уложить старика. В последние дни он совсем высох, стал
легким, беззащитным, и обычно с ним удавалось легко справиться. Но теперь он
вырвался из рук болотной девки.
- По земле потекут кровавые реки, корабли лягут на дно, город на берегу
большой реки обратится в кучку пепла. Люди будут есть людей, вороны
пресытятся кровью. Безумие поглотит тебя, а маленькая хвити не...
Гюда расхохоталась.
- Ты бредишь, старый болтун! - сквозь смех произнесла она. - Я не
понимаю, о чем ты говоришь!
- Песня вепрей волн, - шелестел Финн. - Страшная последняя песня... Не
буди тьму, дочь конунга! Отложи поход, не буди тьму. Может, потом...
потом... когда хвити научится жить, а ярл - любить...
Но Гюда уже не слушала. Хохотала, шлепала унизанными перстнями пальцами
по лавке, на которой умирал старик. Сигурду хотелось отвернуться, чтобы не
видеть ее ровных белых зубов и не слышать ее смех. Впервые в жизни ему была
противна красивая женщина.
Рано утром Финн умер. Когда-то он был безродным рабом, колдуном, в
память о таких не ставили памятных камней, однако Тортлав, скальд, пришедший
с Бьерном, выбил на небольшом валуне короткую вису: