"Вольдемар Грилелави. Игла " - читать интересную книгу автора

понятным. Теперь от посетителей требовались лишь детали, подробно
обрисовывающих картину некоего происшествия, где-то случившегося.
Заговорил первым врач Ниязбай:
- Взорвалось, загорелось, там такое, что надо быстро, иначе очень
плохо, можно не успеть. Полетели скорее, нельзя ждать. Они передали, что
очень скверно.
Гриша с пониманием кивнул головой, предложил доктору стул и пиалу чая и
вопросительно посмотрел на Адхама, требуя более содержательного и внятного
объяснения, чтобы, в общем, понять картину и принять правильное решение.
- Под Сакарчагой у чабанов в костре что-то взорвалось. Мальчишку сильно
поранило. По радио помощи запросили.
Гриша еще более внимательней посмотрел на часы и на Сашу. Теперь ему
требовалась информация о возможностях без, а точнее, с минимумом нарушений
выполнить полет.
- Даже при самых благоприятных условиях и при попутном ветре в обоих
направлениях и то сумерки прихватываем, - прочитал приговор Саша. - А я уже
и дорисовать весь рабочий день успел, так сказать, полностью завершил
виртуально летный день.
- Плохо, поспешил. А как дела на метеостанции? - спросил Гриши
диспетчера.
- Еще хуже, - обреченно вздохнул Адхам. - Плюс сорок четыре. И
понижение ожидается нескоро. Возможно, лишь к утру, да и то незначительное,
градусов на пять.
- М-да, - сказали все втроем: Гриша, Саша и Миша и ненадолго примолкли.
Взвешивалось все за и против, хотя на весы "за" положить было совсем
нечего. Законы авиации и природа придавили свою сторону плотно и
безапелляционно. Но лететь надо, перетягивая запретную сторону весов в
обратную сторону, так как под угрозой жизнь маленького человечка. Пусть
глупого и во всем виновного, но гражданина страны, сама жизнь которого
зависит сейчас от их решения. А лететь нельзя, поскольку под угрозой летная
карьера экипажа. А по всем метрическим законам, своя рубашка ближе к телу,
чем какого-то чабанского сынишки.
Но с другой стороны, так обидно и стыдно ведь, что ради карьеры не
захотели спасти. Совесть мучить не будет, поскольку никто их не осудит и не
накажет за отказ. Даже похвалят и в пример поставят, мол, какие молодцы, что
не поддались на сантиментальные уговоры, не нарушили параграфы летных
документов.
Молчание и размышления экипажа несколько раз пытался прервать врач
Ниязбай. Просил ускорить процесс принятия решения, страстно подбирая
убедительные доводы, словно там далеко истекает кровью очень близкий ему
человек.
Помолчали еще минут пять. Больше для приличия и повышения своей
значимости. Нельзя же сразу по первому призыву поддаваться и сдаваться. Так
можно и лицо потерять. Вертолет не телега, или арба, как это транспортное
средство у них зовется. Но все уже понимали, как поступить. Конечно полетят,
и обязательно спасут ребенка, поскольку авиация для того и существует, чтобы
по первому призыву спешить на помощь. Не ради цветов и лавров. Это их
работа. А в данную минуту кроме них этого не сделает никто. Жизнь того
далекого пиротехника только в их руках. Он умирает, а наша задача - спасать.
Хочется заметить и уточнить, что данный эпизод совершенно не означает,